Я каждый день, как только меня стали выпускать, навещала Алекса. Злость крепла вместе с решимостью все изменить.
А после того, что я узнала, даже наша авария уже не казалась мне случайной. Я стала подозрительной.
Еще моя травма навсегда заставила попрощаться с хирургией.
А всё потому… что люди не могли вылечить подобное. Горько усмехнулась. Как я могла дойти до такого?
Как одно знакомство с Дрейкмором перечеркнуло всё?
Где найти силы, чтобы идти дальше?
В больнице я ещё держалась. Но вопросы так и крутились в голове.
Желание спрятаться, закрыться, раствориться от этого мира… сменилось отчаянной злостью.
Никто не смеет так со мной поступать. За что Дрейкмор так со мной?
Только у него не получится выкинуть меня на обочину жизни.
Не получится сломить, как он это сделал с Агнес, пусть там и было за что.
Я была ни в чём виновата перед ним.
Я любила его.
А теперь я ненавижу его.
Был уже вечер. Я сидела на кухне отца. Тот оставил меня одну и что-то делал в мастерской. Подошла к кофеварке, чтобы сделать себе кружку чёрного и горького кофе.
Но мои руки были неспособны даже нажать на кнопку.
Запрокинула голову и усмехнулась. Хватит жалеть себя и жаловаться.
Жить по законам людей? Помогать им?
Не вышло.
Я дошла до стола и достала ножницы.
Боги. Я ведь даже этого не могу сделать.
Пошла к отцу.
Тот сидел за своим изделием, но, когда я только вошла, он убрал всё и снял артефакторные увеличительные очки.
Он повернулся в мою сторону и просто посмотрел на меня.
Кажется, он всё прочёл на моём лице.
Он слишком хорошо меня знал.
— Я тоже не могу смотреть на Алекса. И я понимаю тебя.
— Убери эти повязки.
Отец встал и взял свои ножницы на одной из полок.
Подошёл ко мне.