— Я беременна, пап.
— Лира, девочка моя, — он обнял меня, и я зарылась в его тёплые и родные объятия. Он гладил меня по голове. — Боги. Я стану дедом. Это просто… невероятно.
У меня ком застрял в горле. Я была готова разрыдаться. Его поддержка была настолько огромной, что я ни разу не пожалела, что когда-то решила прийти к нему.
Это было моё самое лучшее решение.
А потом отец отстранился и снова посмотрел на меня.
— Лира, а ты… ты рада? — он волновался.
— Да. Я не откажусь от ребёнка. Я… я уже люблю его, — рвано выдохнула я. Отец тепло улыбнулся и снова прижал меня к себе. Но я успела увидеть, парочку морщинок в уголках его глаз.
Но мне нужно было кое-что ему сказать. Я не хотела его предавать. Не знала, как он отнесется к моему решению. Но я не видела другого выхода.
Сейчас я никто, только покалеченный доктор. Не тягаться мне с Дрейкмором, да и отца я не хотела подвергать опасности. Я слишком его любила.
Сейчас мне за что бороться.
— … я хочу защитить ребёнка. От него.
Папа сжал меня ещё крепче. Поцеловал в макушку. Кажется, он уже и сам всё понял.
И я сказала ему:
— Мне нужно вернуться, папа. Принять себя.
Объятия стали ещё крепче. Сердце отца билось о рёбра сильно, гулко, часто. Потому что это значило, что я вернусь к Ней. Той, что принесла отцу много боли.
— Она больше тебя не отпустит, — хрипло сказал отец.
— Но ведь отпустила тогда. Она не любит меня. Я не нужна ей. Так что отпустит.
— Она любит тебя, потому и позволила уйти. Только сама не понимает этого. И как же он? Альтавиан тоже отпустит?
Глава 40
— Альтавиан тоже отпустит? — спросил отец.
Я выскользнула из его объятий и отвернулась.
— Не знаю… столько лет прошло. Может быть, он уже помолвлен с другой. Зачем ему меня ждать…
— Дай боги, если это так.
— Не нагнетай, отец, — я снова повернулась к нему.
— Не буду. Просто я беспокоюсь о тебе. Ты в положении. Тебе не нужны все эти переживания и стресс, — покачал головой отец.
— Ты всегда такой спокойный, мне это не нравится, пап, — я пристально посмотрела в глаза отцу.
— Ты попросила меня не лезть в дела «Империи», я так и делаю. А что по поводу твоего решения вернуться к матери — я просто уважаю твой выбор.
— Точно?
— Конечно, — твёрдо ответил отец и не отвёл взгляда. Я нахмурилась. Что-то мне подсказывало, что всё не так просто, но я не могла уличить его во лжи.
Дверь гостиной открылась, и вошла госпожа Пирс. Первое, что я заметила, — это её улыбка, не вымученная, а настоящая, дающая надежду на лучшее.