В груди больно. Шум прибоя ни черта не успокаивает. Ног нежным приливом касается вода.
Я смотрю на нее и понимаю, что мне хочется просто уплыть. Каждое слово забыть.
Смотрю на небо – там звезды. И мама с папой.
О чем вы думали, когда бросали меня, родители? Почему вы пристегнули меня, но не себя? Что это за любовь такая, хранить мне жизнь, но не хранить себя для моей жизни?
Мне больно настолько, что нужно на кого-то злиться. Я выбираю их.
Свою мамочку. Своего папочку. Которые любили бы меня, будь они живы. Которым я показала бы этот буклет и увидела в глазах восторг. Даже если они бы, как дядя, за меня переживали, все равно поддержали бы. Потому что так должно быть. Так, а не…
Слышу громкий свист.
Этот звук с недавних пор ассоциируется у меня с одним конкретным человеком.
Резко встаю и разворачиваюсь.
Вижу мужской силуэт, ловко перемахнувший через закрытую ограду пляжа. Щурюсь, пытаясь рассмотреть его лучше.
Делаю шаг назад, чувствуя нагретую жарким днем воду на щиколотках.
Мужчина в светлой одежде надвигается на меня, а я пытаюсь понять, это Темиров или…
– Девушка, ночью купаться нельзя. – Сначала слышу мягкое обращение. Потом пульс достигает нового пика. Это не Андрей Темиров. Даже не знаю, почему первым я подумала о нем. Это… Староста Петр.
Вспышкой во мне загорается огромный стыд за слабость, быстро тру щеки, пытаясь скрыть следы преступления. Стереть и высушить слезы. Вернуть самообладание.
А он все приближается и приближается.
– Я не буду купаться! Я просто… На море посмотреть.
Оправдываюсь запоздало, но он уже не тормозит.
Чем ближе подходит – тем лучше я его вижу. А он, в свою очередь, лучше видит меня.
Тоже щурится. Всматривается в лицо серьезно, игнорируя мою попытку улыбнуться. Я впервые хочу, чтобы он меня не узнал. Но…
– Лена Шамли? Что ты тут забыла? Время позднее.
Он смотрит на часы. А во мне эта наша греческая «забота» вызывает желание волком выть. Я совершеннолетняя и вменяемая. Я не должна бежать домой только потому, что кому-то время кажется поздним.
Но я знаю, что злюсь не на Петра.
– Дышу морем. Просто.
Когда староста Понтеи останавливается в коротком шаге от меня, смотрю мужчине в лицо. Он смотрит в ответ.
Не знаю, замечает ли в темноте следы от влажных дорожек. Слипшиеся ресницы. Припухшие веки. Надеюсь, нет. Но и оторваться от задумчивых глаз долго не могу. Слышу громкий гул, сменившийся трек, бросаю взгляд на открытую террасу одного из лучших пляжных клубов побережья.
Там под клубные треки пляшут и девушки, и мужчины. Всем всё можно.
Там и Петр был, я думаю.
– Концерт какой-то сегодня? – Спрашиваю, пытаясь избавиться от зудящего на коже внимания.
– Да. А ты не ходишь?
Нет, конечно.