🕮 Читать книгу «Развод. Разбивая вдребезги» онлайн

— Знаешь, — он сжал зубы, голос его стал низким, звенящим от напряжения, — ты права, Таня. Полностью. Целиком. В одном ты ошиблась: кое-кому я был нужен любым. И да, Таня, семь лет назад я любил Ольгу! И секс с ней был — пусть всего один раз, но этот раз стоил всех остальных! Она не закрывала на меня глаза, она смотрела прямо на меня и любила меня таким, какой я есть. Она ничего не взяла… Она даже про Снежану мне не сказала, узнав, что ты беременна. Берегла меня. И если я о чём жалею, так только о том, что не выбрал её тогда. Что долг, ответственность и стабильность поставил выше любви, выше той женщины, которая за одну ночь дала мне больше, чем ты за все эти годы!

Таня задохнулась, её лицо побледнело, глаза расширились, как будто он не словами её ударил, а кулаком в грудь. Она открыла рот, чтобы ответить, но голос пропал — только сдавленный хрип вырвался из горла. Её руки задрожали, она отступила назад, упёрлась спиной в стену, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Его слова жгли её, раздирали, как ножи.

— Ты подставила меня, Таня, — продолжил он с ужасающей прямотой, его голос стал холодным, как лезвие, но в нём было что-то ещё — усталость, почти отчаяние. — Ты обрушила на меня скандал, сделала монстром в глазах людей, а она — спасала. Мягко, спокойно, не только меня, но и тех женщин, которые пострадали из-за нашей семейки. Делала это с полной отдачей, с присущей ей добротой и мягкостью. И да, Таня, когда я увидел Лею — я захотел её сразу. С первого грёбаного взгляда в паршивом лифте парламента, одетую в не пойми что. Захотел так, что готов был дать распоряжение СБ найти эту девушку. Но заставил себя этого не делать! Заставлял себя забыть, выбросить из головы! Она не была Олей, только отражение. Но даже это отражение вызвало у меня отклик до потери сознания.

Таня смотрела на него, её глаза наполнились слезами, но она не могла их выпустить — они жгли её изнутри, как кислота. Каждое его слово было как удар, как пощёчина, как признание того, что она никогда не была для него тем, чем была эта Ольга, эта Лея. Её грудь сжалась, дыхание стало рваным, а в голове пульсировала только одна мысль: он любил другую. Любит другую. Всегда будет любить другую.

— Ты… — выдавила она наконец, голос хрипел, дрожал, но в нём была такая ненависть, что она могла бы сжечь всё вокруг. — Ты… жалкий ублюдок, Корнев! Ты мне тут рассказываешь про свою любовь, как будто это что-то оправдывает⁈ Ты хотел её с первого взгляда, а я что? Я была твоей подстилкой, твоей удобной женой, пока ты по лифтам за юбками гонялся⁈ Да ты просто старый кобель, который не может держать себя в штанах!

Владимир шагнул к ней, его лицо исказилось — смесь гнева и боли, но он остановился, сжал кулаки, словно боялся, что сорвётся.

— Я не гонялся, Таня, — прорычал он, голос дрожал от напряжения. — Я держал себя в руках! Все эти годы — держал! Любил тебя, как мог, защищал, даже от самой себя! А устоять перед Леей не смог….

Он открыл рот, чтобы что-то добавить, но в этот момент из гостиной донеслись крики, возня и плач.

Оба рванулись туда, чтобы понять в чем дело.

В гостиной царил хаос. Роза и Снежана вцепились друг в друга в смертельной схватке, как два маленьких зверька, не знающих пощады. Роза, с горящими глазами и растрёпанными волосами, держала Снежану за светлые пряди, дёргая с такой силой, что та вскрикивала от боли. Снежана, сжавшись в комок, била Розу маленькими кулачками в грудь, её лицо было перепачкано слезами и яростью. Они катались по полу, визжа, толкаясь, опрокидывая всё на своём пути — подушки с дивана, старого медведя, который валялся теперь в углу, и даже маленький журнальный столик, с которого с грохотом упала ваза.

— Роза! Снежана! — крикнул Владимир, бросившись к ним, его голос загремел, как раскат грома. Он схватил Розу за плечи, пытаясь оттащить её, но та вырывалась, продолжая кричать.

— Она сказала, что ты её папа! — визжала Роза, её голос срывался на плач, но в нём была такая злость, что она казалась взрослой. — Она врёт! Ты мой папа, мой!

Снежана, вырвавшись из ослабевшей хватки Розы, отползла к дивану, прижимая к себе колени. Её большие карие глаза, полные слёз, метались между Владимиром и Таней, как у загнанного зверька.

— Я не вру… — прошептала она, голос дрожал, почти пропадал. — Он мой папа… Баба сказала…

Таня стояла в дверях, её лицо побледнело, руки бессильно повисли вдоль тела. Она смотрела на эту сцену — на свою дочку, на эту чужую девочку, на мужа, который пытался разнять их, — и чувствовала, как внутри всё рушится окончательно. Её дочь, её маленькая Роза, билась с этой Снежаной, как с врагом, а Владимир… Владимир был между ними, как человек, разорванный на части.

— Прекратите! Обе! — рявкнул он, наконец оттащив Розу в сторону. Он держал её за плечи, но она всё ещё вырывалась, её маленькое лицо было перекошено от гнева и боли. — Роза, успокойся!

— Отпусти меня! — крикнула Роза, ударив его по руке. — Ты её привёл! Ты её сюда притащил! Я её ненавижу! И тебя ненавижу!

Таня шагнула вперёд, её голос, хриплый от слёз, которые она всё ещё сдерживала, прорезал воздух:

— Владимир, забери её и убирайтесь! Сейчас же! — Она указала дрожащей рукой на Снежану, которая съёжилась у дивана, глядя на всех огромными испуганными глазами. — Это твой бардак, Корнев! Ты это сюда притащил, ты и разгребай!

В этот момент Снежана вдруг рванула к Розе, как маленький вихрь, её худенькие ручки молниеносно выхватили своего облезлого медвежонка и смятую фотографию, выпавшую из кармана. Она ударила Розу по руке, отбирая своё, — резкий, отчаянный жест, полный детской злобы. Роза вскрикнула, расплакалась ещё громче, вцепившись в отца, её маленькая рука покраснела, на коже проступила яркая алая полоса.

У Тани сдали нервы. Всё, что она держала в себе — ярость, боль, унижение, понимание конца — вырвалось наружу, как лава из вулкана. Она стремительно шагнула к Снежане, её движения были быстрыми, точными. Прежде чем Владимир успел среагировать, прежде чем он успел хоть что-то сделать, Таня размахнулась и ударила Снежану по лицу — сильно, от души, с такой силой, что девочка рухнула на спину, ударившись о пол с глухим стуком.

Снежана вскрикнула — тонко, пронзительно, её маленькое тело сжалось, руки прижались к щеке, которая тут же покраснела, наливаясь багровым пятном. Медведь выпал из её рук, фотография смялась под ней, а глаза — огромные, карие, полные слёз — уставились на Таню с ужасом и непониманием.

— Таня! — заорал Владимир, его голос сорвался на хрип, он отпустил Розу и бросился к Снежане, подхватывая её с пола. — Ты что ж творишь, чёрт возьми⁈

Роза, всхлипывая, побежала к матери, вцепилась в её брюки, пряча лицо в складках ткани. Таня стояла, тяжело дыша, её рука всё ещё дрожала от удара, а в глазах горел дикий огонь — смесь ярости и какого-то болезненного удовлетворения.

— Это твоя дрянь! — выкрикнула она, указывая на Снежану, которая теперь дрожала в руках Владимира, уткнувшись ему в плечо. — Она сюда влезла, она всё разрушила! Я её видеть не хочу, Корнев! Убирайся с ней, пока я её вообще не прикончила!

Владимир прижал Снежану к себе, его лицо исказилось от гнева и боли, глаза сверкнули, как у раненого зверя.

— Ты… — он задохнулся, голос дрожал от ярости, — ты ударила ребёнка, Таня! Мою дочь! Как ты могла⁈

— Твою дочь!! — Таня шагнула к нему, её голос сорвался на визг. — Это твоя ошибка, твоя грязь, а не моя дочь! Моя дочь — вот она! — Она обняла Розу, прижимая её к себе, как щит. — А эту тварь ты сюда притащил, чтобы она нас всех добила! Убирайся, Корнев! Сейчас же! У тебя есть твоя чертова хата в городе, убирайся туда! Там, среди клопов и тараканов вам обоим самое место! Вон пошли оба!

Снежана всхлипывала, её маленькие плечи тряслись, а Владимир смотрел на Таню с такой смесью ненависти и отчаяния, что воздух между ними стал густым, как смола. Он молча подхватил Снежану на руки, её медведя и смятую фотографию, и пошёл к выходу, не сказав больше ни слова. Роза плакала, уткнувшись в мать, а Таня стояла, сжимая кулаки, чувствуя, как её сердце разрывается на куски, но не в силах остановить этот кошмар, который она сама и устроила.

41