🕮 Читать книгу «Развод. Разбивая вдребезги» онлайн

— «Значит, кто-то хорошо подтёр за Танечкой», — напечатала она в ответ, пальцы впечатывали каждую букву. — «Вот тебе и профессионал высокого уровня!»

Через минуту пришёл новый текст:

— «Лея, одна уехала в Екат, Марина которая, две другие живут в городе — Ольга и Екатерина. Есть адреса их прописки. Ольга работает старшим администратором в „Магните“, Катя — зам. директора в салоне связи. Есть и номера телефонов».

— «Всё давай», — коротко отписалась Лея, бросив телефон обратно на стол. Она начала прибирать за собой с резкой, почти механической точностью: сложила папки в аккуратную стопку, убрала листовки обратно и забросила на полку, протёрла пыль с края стола кончиком рукава. Но внутри неё всё кипело не то от возбуждения, не то от внутренней злости. Три женщины, три жизни, сломанные невидимой рукой Татьяны, и кто-то — возможно, сам Владимир, — замёл следы так чисто, что ни одного иска в суд не попало. Это было не просто подло — это было искусно. Почему-то Лею это злило, хоть и не должно было….

33

Однако в новогодние каникулы обе женщины уехали из города, поэтому Лее пришлось слегка остановиться и выдохнуть. На комбинат она больше не ездила, опасаясь столкнуться там нос к носу с Корневым, машину которого, подъезжающую к комбинату, увидела 2 января, когда сама уезжала из архива. Но он снова появился на детском празднике 4 января — очередная ёлка, шумная и яркая, — на этот раз в сопровождении Татьяны. Это вызвало новую волну слухов и домыслов, что гудели по цехам и коридорам комбината, как ветер в проводах. Татьяна была белее мела, её лицо казалось выточенным из льда, но держалась она воистину по-королевски — ни один мускул не дрогнул, ни тень эмоций не выдала того, что творилось за этим фасадом. Владимир стоял рядом, держась гордо и прямо, и смотрел на детей, но Лея, наблюдавшая издалека через объектив камеры, знала: он чувствует её присутствие, даже не оборачиваясь. А когда поймала их обоих в кадр, он заметил и поспешно отошел от жены под предлогом разговора с кем-то из работников. Его глаза устало и нежно попросили: «Не надо».

Она опустила фотоаппарат под его ласковым взглядом. Едва заметно кивнула, показывая, что все понимает.

Утром шестого, Лея поехала к одному из «Магнитов» куда на работу должна была выйти Ольга Солодухина.

— Лора?

— Лея, я на связи. Слушаю все, в разговор не встреваю. Сейчас звук отключу, чтоб тебя слышать, но не отвлекать. Ну все — пошла сестренка.

Большой магазин, большой зал. Женщина ловко лавировала между стеллажами, направленная уверенной рукой кассира к подсобке администратора. Однако Ольги там не оказалось — она вышла в зал, пояснила девушка-таджичка и указала на высокую красивую женщину, которая проверяла что-то на полках. Высокая, статная, с тёмными волосами, собранными в аккуратный пучок, она выглядела старше своих лет — не от возраста, а от той внутренней силы, что проступала в каждом движении. На ней был форменный жилет «Магнита», но даже он не мог скрыть её уверенной осанки. Лея остановилась в нескольких шагах, наблюдая, как Ольга придирается к выкладке банок, тихо выговаривая пареньку-продавцу. Это была та самая женщина, чьи слова Лея читала в листовке — жёсткие, полные горечи.

— Ольга Ивановна, — негромко позвала женщина, подходя ближе.

Та обернулась — резко, будто от удара, — и вздрогнула всем телом. Её глаза, тёмные и насторожённые, расширились, словно перед ней возник призрак из прошлого. Она замерла, сжимая блокнот так, что костяшки побелели, и выдохнула:

— Оля? — имя вырвалось против её воли, дрожащее, полное неверия.

— Э… меня зовут Лея, — тихо ответила женщина, потирая виски пальцами, будто пытаясь прогнать лёгкую головную боль. Её голос был спокойным, но в нём мелькнула тень любопытства.

— Твою мать… — вырвалось у Ольги, громко и грубо, как будто она не могла сдержать шок. Она быстро махнула рукой пареньку-продавцу, который пялился на них с открытым ртом: — Свали отсюда. — Тот кивнул и поспешил исчезнуть за стеллажами, бросив напоследок недоумённый взгляд. Ольга повернулась к Лее, выдохнула и добавила уже тише: — Простите, я ошиблась…

— Я догадалась, — так же тихо отозвалась Лея, глядя на неё с лёгким прищуром. — Я настолько на неё похожа?

Ольга склонила голову набок, внимательно изучая, словно перед ней была картина, которую она видела раньше, но в другой раме. Её взгляд скользнул по лицу Леи, по её скулам, глазам, губам, а потом она медленно кивнула:

— Честно? Одно лицо… Фигура… Только вы ярче, моложе… — Она замялась, прищурившись, будто подбирала слова, а потом добавила с лёгкой усмешкой: — И красивее. Вы словно её усовершенствованный двойник.

Обе женщины замолчали. А потом Ольга жестом позвала Лею следовать за собой. Они вошли в уже знакомую подсобку, откуда была изгнана и уже знакомая девушка. Ольга молча поставила чайник и разлила обеим по кружке растворимого кофе.

— Кто вы? — резко спросила она Лею.

— Фотограф, — та не стала скрывать правду. Просто не сказала всей правды. — Работаю…. Временно… на ЦБК. Делала статью о истории предприятия и нашла…. Старые листовки. Плюс на комбинате многие смотрят на меня как на призрака, поэтому ваша реакция сюрпризом не стала.

— Листовки… — Ольга сжала кружку сильнее, а взгляд ушёл куда-то в сторону, в прошлое. — Да… это было неправильно, Лея… Но злость душила. — Она замолчала, сделав глоток кофе, но по её лицу было видно, что она не чувствует вкуса. — Я же тогда только-только мужа потеряла. Представляете, молодая девушка, вышла замуж по любви, обожала его, а тут — бах, и грёбаная авария. Секунды. И я стала вдовой.

Её голос дрогнул, но она стиснула зубы, не давая слезам прорваться. Лея сидела напротив, не шевелясь, глядя на неё с холодной внимательностью, но внутри что-то шевельнулось — не жалость, а понимание. Ольга поставила кружку на стол, провела рукой по лицу, словно стирая невидимую пыль, и продолжила:

— А через три недели я узнаю, что беременна. Словно мне подарок — от Бога, от мужа, стимул жить, Лея. — Она посмотрела на неё в упор, и в её глазах мелькнула старая боль, приглушённая временем, но всё ещё живая, как угли под пеплом. — Знала ли я про политику комбината в отношении беременных женщин? Конечно, знала… Мой-то случай ведь не первым был. Нигде об этом не говорилось, ни в контрактах, ни в договорах, но это было — они избавлялись от ненужного балласта быстро и эффективно. Беременная — это проблемы, это хлопоты, больничные, перевод на более легкую работу, потом декрет и выплаты, короче, вечный головняк. Татьяна это осознавала и делала жизнь беременных сотрудниц невыносимой… Она не выгоняла прямо, понимаешь? Она ломала нас, как сухие ветки, чтобы мы сами ушли, не пикнув. Переводила в цеха с химией, ставила смены по двенадцать часов, находила тысячу мелочей, чтобы довести до ручки. И всё это с улыбочкой, с такой холодной, что мороз по коже.

Лея сидела неподвижно, но внутри неё что-то закипало, зверело. Она сжала кружку и тихо спросила:

— И никто не… жаловался?

Ольга горько усмехнулась, покачав головой, и её голос стал ниже, тяжелее:

— Кому, Лея? Корневу? Владимир на жену молился, глаза на все её выходки закрывал. Он либо не знал, либо не хотел знать — какая разница? Трудовая инспекция тогда у него с рук ела — он им хорошие откаты давал. А сестра прокурора района у него начальницей отдела сбыта сидела. А как в суд выйдешь? Это деньги на адвоката, на судебные расходы. Знаешь, какие юристы у Корнева? Бульдоги! Они живого места не оставят ещё до суда — размажут по стенке так, что будешь рада, если просто жива останешься. Грамотно Татьяна все обставляла, формально ни одного закона не нарушила, просто создавала невыносимые условия. Вот и уходили. По-тихому. Наматывая сопли и слёзы на кулак. Кто-то плакал дома, кто-то пил, кто-то просто молчал и жил дальше, как я. Но ни одна не пошла против них — слишком страшно, слишком дорого. Да и потом — жили-то в его районе, его округе…. Страшно было…

Лея откашлялась.