Она развернулась и пошла по тротуару, оставляя за собой лёгкие, изящные следы в свежем снегу. Остановилась около баннера с рекламой компании и критическим взглядом осмотрела фотографии. Довольно улыбнулась. Этот контракт она тоже выполнила великолепно.
Хороша во всем.
2
Пять лет спустя.
— Убери эту дрянь с глаз моих! Никогда не хочу ее больше видеть, Вадим!
— Она — моя дочь, Вера! Моя дочь!
— Она твой ублюдок, Вадим Петрович! Ее не будет рядом с моими детьми!
Лея резко открыла глаза и села на широкой кровати. Простыни и подушка под ней были еще слегка влажными, грудь тяжело вздымалась после прошедшего сна. Она сжала простыню, пытаясь привести дыхание в порядок. Её грудь тяжело вздымалась, тело было напряжено, будто ещё секунду назад она действительно стояла в том огромном холодном доме, слушая, как её жизнь перечёркивают одним коротким словом — ублюдок.
Женщина потерла глаза рукой, отгоняя последние остатки сна, зевнула и потянулась, вытягиваясь гибким телом на шелковых простынях. Пусть сны иногда возвращались, они больше не имели над ней власти.
Тихо зазвонил будильник, поставленный на семь утра. Даже имея свободный график, молодая женщина никогда не позволяла себе спать дольше чем до девяти, предпочитая разбираться со всеми делами с утра.
Она снова потянулась и встала с постели, не заботясь тем, чтобы ее заправить, прошла в кухню и быстро ткнула на кофемашину, открыла планшет, просматривая расписание на неделю. Лишь после пары глотков кофе направилась в ванну, приводить себя в порядок.
Словно в насмешку над природой в свои 28 лет она выглядела на 23–25 максимум: тонкая талия, высокая не большая грудь, длинные волосы цвета бледного золота, которые, впрочем, она иногда красила в другие цвета — редко, но приходилось.
И её глаза. Огромные, выразительные, насыщенного изумрудного цвета. Такой редкий, глубокий оттенок, что когда-то они свели с ума её отца — влиятельного человека, высокопоставленного чиновника в крупном промышленном городе. Эти же глаза стали причиной боли и несчастья её матери.
Но теперь Лея использовала их в полную силу. Она наклонилась ближе к зеркалу, медленно провела кончиком пальца по губам, затем усмехнулась. Жизнь научила её многому. А главное — как правильно играть в эту игру.
Тихо зазвонил телефон, но к этому звонку Лея была готова, тот час ответив в гарнитур.
— Лора?
— Лея, — послышался ответ и обе девушки тихо засмеялись.
Это была их игра, их пароль, их кредо по жизни. Два имени, ставших одним. Говорящим, разрушающим, сильным. Это был символ их власти и независимости.
Лорелея.
Лея провела языком по губам, ощущая привкус кофе и лёгкой усмешки. В отражении её зелёные глаза сверкнули особенным огнём — тем самым, который не раз сводил людей с ума.
— Как ты, Лора? — тихо спросила она. — И что тебе не спиться на склоне Альп?
— Ноги побаливают, — призналась Лора. — Вчера даже ставили обезболивающие. Но доктор говорит — это очень хороший знак, значит чувствительность сохраняется. Я вчера даже два шага сама сделала.
Лея невольно задержала дыхание, ощущая как защипало в носу от радости.
— Отлично, — ответила она.
— Эй, ты там трубку не смей заливать, — фыркнула Лора.
— У меня гарнитур.
— Тем более. Давай к делам, принцесса.
Лея снова посмотрела на себя в зеркало и усмехнулась — Лора никогда и никому не позволяла себя жалеть.
— Давай. Что у нас?
— У нас всё отлично. Как я и говорила, те вложения, которые я сделала в прошлом году, приносят стабильный доход, твою налоговую декларацию в РФ я тоже подготовлю, не забудь сдать. Твои фотографии из Южной Африки ушли с аукциона за рекордную сумму, Лея — ты богиня фото.