🕮 Читать книгу «Развод. Разбивая вдребезги» онлайн

— Я ведь начинала всего лишь PR-специалистом, — хрипло продолжила она, глядя куда-то мимо него, в пустоту. — Камера была просто хобби, способом отвлечься. А потом… потом это стало всем. Вот и подумала: а может, начать сначала? Честная работа на издательство, поискать вдохновение там, где начинала когда-то. Ткнула пальцем в карту и… оказалась у вас. Без планов, без подвоха. Просто устала снимать смерть.

Она замолчала, крутя стакан в руках, и посмотрела на него — уже не с вызовом, а с какой-то усталой откровенностью. Виски слегка притупил ее нервы, но она знала: он не поверит в полную случайность. И все же в ее словах было достаточно правды, чтобы он задумался. Корнев сел напротив, сделал глоток из своего стакана и поставил его на стол с тихим стуком.

Хмыкнул — коротко, едва заметно, и откинулся на спинку кресла. Его взгляд скользнул по ней, задержавшись на ее руках, все еще чуть дрожащих, на футболке, которая обтягивала тело, на лице, где усталость проступала сквозь маску уверенности. Корнев молчал, и Лея знала: он обдумывает каждое ее слово, взвешивает, ищет подвох. Но она дала ему достаточно правды, чтобы запутать — и достаточно игры, чтобы удержать контроль.

— Что дальше, Лея? — вдруг спросил он, и его голос стал мягче, с едва уловимыми бархатистыми нотками, которые она услышала впервые. Это было неожиданно — как будто лед в нем треснул, пропустив тонкую струйку тепла.

Лея пожала плечами, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри что-то дрогнуло от этого тона. Она села, откинулась на спинку стула, скрестила ноги и посмотрела на него с легкой улыбкой — не насмешливой, а почти деловой.

— Сейчас ты отсмотришь фото, — сказала она ровно, будто это было само собой разумеющимся. — Удалишь все те, что тебе не приглянулись. Если что-то за три дня понравилось тебе — у тебя приоритетное право на приобретение. Все остальное — мое. Я заберу и на следующей неделе уеду на коксохимическое предприятие. Мы больше вряд ли встретимся.

Она замолчала, наблюдая за ним. Ее слова звучали просто, как план, который она давно продумала, но в них был легкий намек — тонкая ниточка, которую он мог потянуть, если захочет. Корнев смотрел на нее, и в его глазах мелькнуло что-то неуловимое — не разочарование, не облегчение, а что-то среднее, похожее на сожаление.

— Я… — он откашлялся, — не это имел ввиду. Какие планы на будущее после…. нашей области?

— Понятия не имею, — фыркнула она. — Может даже пока у вас останусь, хорошие фотографы на дороге не валяются. Надоест — уеду.

Она замолчала, отпив виски. Корнев кивнул, но что-то в его лице изменилось — он задумался, и Лея уловила это по тому, как он чуть нахмурил брови. Вдруг поднялся с кресла, подошел к окну и остановился там, глядя на мокрый комбинат, освещенный тусклыми фонарями. Тишина повисла между ними, и Лея ждала, чувствуя, что он собирается сказать что-то важное.

— А если… — начал он, помолчав, и его голос стал ниже, осторожнее, — если я предложу… контракт?

Лея с удивлением подняла брови, будто не ожидая такого поворота. Она выпрямилась, глядя на его спину, и ждала продолжения.

— На полгода, Лея, — продолжил он, не оборачиваясь. — Ты хотела увидеть глубинку — я дам такую возможность. У меня выборы через девять месяцев, сейчас придется много ездить по области и округу. Нужен хороший PR и… да. Ты фотограф, но ты ведь работала и в PR-сфере? Я не смогу предложить тебе ту цену, по которой ты привыкла работать, но… ты — художник. А художники видят то, что другие пропускают.

Он повернулся к ней, и его взгляд был серьезным, почти просящим, хотя в нем все еще оставалась та стальная твердость, которую она уже знала. Лея молчала несколько секунд, переваривая его слова.

— Неожиданно, — наконец, ответила она. — Мне нужно подумать.

— Понимаю….

Он вздохнул, опуская голову.

— Я согласна, — вдруг резко сказала Лея. — Твою ж…. в конце концов ради этого я сюда и ехала — поработать снова заштатным фотографом.

Корнев удивленно поднял голову — явно не ожидал столь быстрого согласия. Лея тихо засмеялась.

— Я не девочка, чтобы ломаться, — пояснила она. — Но договор — на месяц, с возможностью пролонгации. Съем квартиры за ваш счет, Владимир Васильевич, — снова перешла на деловой тон, — детали договора обсудим позже, если не возражаете.

— Не возражаю, — кивнул он, едва заметно улыбнувшись. — Кабинет для работы, транспорт, квартира, зарплата — я не собираюсь экономить на тебе. Единственное, что по должности будешь числиться в архиве, подойдет?

Сердце Леи сделало кувырок.

— Мне вообще все равно — хоть грузчиком, если только не заставите таскать грузы, — ровно отозвалась она.

— Тогда через неделю жду на работе, — Корнев подошел к ней ближе, взял со стола стакан с виски, Лея сделала тоже самое. Глядя в глаза друг другу они снова едва заметно снова прикоснулись стаканами, скрепляя свой странный союз. Выпили залпом — ни один не поморщился, глядя на другого.

22

Владимир вернулся с тренировки с сыновьями уставшим, но вполне довольным. Оба мальчика занимались хоккеем, и он с большим удовольствием возил их на лед, когда время позволяло вырваться из круговорота комбината и выборов. В гардеробной переодевался, чувствуя приятную ноющую боль в натруженных мышцах — после игры с сыновьями он всегда ощущал себя живым, настоящим, а не просто тенью за столом переговоров. Стянул влажные носки, бросил их в корзину и начал расстегивать ремень, когда за спиной послышались тихие шаги.

Татьяна вошла почти неслышно, остановившись у двери. Она наблюдала за ним — высоким, нескладным, с худощавой фигурой, где широкие плечи казались слишком острыми, как и все в нем: скулы, взгляд, характер. Владимир почувствовал ее присутствие, как чувствовал всегда, и обернулся. На секунду его некрасивое лицо осветила улыбка — редкая, теплая, предназначенная только для нее.

— Давно тут? — спросил он, стягивая через голову насквозь промокшую футболку и бросая ее в сторону.

— Только зашла, — ответила она, чуть подавив вздох. Иногда, глядя на него, она ловила себя на мысли, что жалеет о его неказистой внешности — слишком резкой, слишком грубой для ее утонченного вкуса. — Хорошо поиграли?

— Мальчишки меня загоняли, — отозвался он с легким смешком, расстегивая джинсы. Его голос был хрипловатым, но довольным.