— Надолго она вышла из игры? — спросила она, подняв глаза на мужа.
Владимир удивленно выпрямился в кресле и посмотрел на жену.
— Не понял….
— Володь, — Татьяна понимала, что разговор неприятный, но решила не уходить от него. — Мне очень жаль Марию… но твои тылы в парламенте сейчас оголены.
Она сделала короткую паузу, давая ему возможность осознать её слова, а затем, едва заметно облизав губы, добавила:
— Может, имеет смысл подумать о…
— О замене? — перебил её Владимир, чуть прищурившись, внимательно наблюдая за женой.
Таня отвела взгляд.
— С выплатой полной компенсации и премий, Володь, — всё же проговорила она то, о чём думали оба.
Владимир молча встал с кресла, не глядя на неё, и подошёл к широкому окну, за которым простирался вид на комбинат. Несколько секунд он просто стоял, смотрел на серые корпуса цехов, на людей, снующих по территории, на подъезжающий транспорт. Всё это — его жизнь, его работа, его ответственность.
Он закрыл глаза на пару секунд, собираясь с мыслями. В этом решении не было ничего неожиданного, но от него всё равно веяло чем-то горьким.
Наконец, он повернулся к жене и медленно покачал головой. В уголках его губ дрогнула горькая усмешка, которую он тут же подавил.
Таня улыбнулась ему — ободряюще, с пониманием. Подошла, легко провела пальцами по рукаву пиджака, поднялась на цыпочки и мягко поцеловала в уголки упрямых губ.
А затем молча вышла, оставив его наедине с принятым решением.
Корнев медленно закрыл глаза, тяжело опираясь на стол руками. Глубоко вдохнул, словно стараясь заглушить что-то внутри себя, но звук, вырвавшийся из его груди, больше походил на приглушённый стон усталости.
Он провёл ладонями по лицу, будто пытаясь стереть напряжение последних минут, затем опустился обратно в кресло. Несколько секунд сидел неподвижно, прежде чем протянул руку к первому ящику стола.
Щелчок замка.
Корнев достал небольшой лист бумаги. Фото. Провёл по нему пальцами — медленно, бережно, почти с нежностью. Будто этот тонкий кусок бумаги был чем-то важным, чем-то дорогим, чем-то, к чему он возвращался снова и снова.
Владимир несколько секунд смотрел на него, затем молча переложил в сейф.
Туда, куда доступ был только у него.
9
Лея раздражённо бросила на стол в кухне пакет с доставленными продуктами и ужином, затем достала бутылку белого вина, резко открутила крышку и налила в бокал. День вымотал её до предела, и сейчас единственное, что хотелось, — это хотя бы пару часов не думать, не анализировать, не просчитывать ходы.
— Лора?
— Лея, — тут же отозвалась сестра. В её голосе уже слышалась привычная насмешка, но Лея могла поспорить, что та одновременно открывала какой-нибудь новый файл и что-то проверяла. — Как твоё всё херово?
— Без изменений, — Лея с удовольствием вытянула уставшие ноги на диване и сделала глоток игристого вина. Холодное, лёгкое, оно приятно разлилось по горлу, но облегчения не принесло. — План «Крепость» в действии. Ни одной слабой бреши… Да ещё это несчастье… — она откинула голову на подушки, закрывая глаза. — Как по заказу.
Лора на другом конце связи ненадолго замолчала.
— По десятибалльной шкале говна на сколько?
— На сотню, — пробурчала Лея, покачивая бокал в руке. — По моим оценкам, Мария среди его псов была самой вменяемой. Но… как на грех…. Надо же… Она теперь надолго из игры выбита.
— Всё настолько плохо? — голос Лоры посерьёзнел, в нём уже не было привычной насмешки.
— У девочки закрытая черепно-мозговая, Лор. Она вот уже десять дней в реанимации. Мать при таких раскладах, сама понимаешь… — Лея тяжело выдохнула, прикрывая глаза. — С одной стороны, тылы Корнева в парламенте оголены, пока он ещё помощнице замену найдёт. С другой… дети…