Таня выдохнула, пытаясь говорить спокойно.
— А что, на комбинате теперь для меня места уже нет?
— Есть, Тань, — Владимир посмотрел на жену в упор. — В архиве. Нам давно нужен кто-то, кто приведет в порядок наши архивы и займется управлением делопроизводства.
— Ты шутишь? — женщина посмотрела на мужа, чувствуя, как закипает. — То есть ты мне, жене генерального директора и основного акционера предлагаешь место архивариуса?
— А в чем проблема, Таня? Это что — не работа? Я говорю как есть, и что могу предложить тебе еще вчера. Нам действительно требуется архивариус, но, если тебе станет легче — начальник архива.
Он смотрел на неё спокойно, как будто проверяя её реакцию.
Таня медленно положила ладони на стол, чуть подавшись вперёд.
— Володя, скажи мне честно… Ты сейчас пытаешься поставить меня на место или действительно считаешь, что это всё, на что я способна?
Он тяжело выдохнул, скрестив руки на груди.
— Я считаю, что ты давно выпала из процесса. И если хочешь вернуться — начни с чего-то простого.
Таня усмехнулась, откидываясь на спинку стула.
— Простого? Ты называешь это стартовой точкой?
— А ты хотела сразу войти в совет директоров?
Владимир тяжело вздохнул и потер лоб, словно надеясь, что этот разговор можно просто стереть вместе с нарастающим напряжением.
Таня смотрела на мужа с гневом и обидой.
Высокий, худощавый, хоть и широкоплечий, но совсем не красивый. Острое лицо с ярко выраженными скулами, тонкий нос, тонкие губы. Он словно весь состоял из углов — резких, жестких, не поддающихся сглаживанию. Даже его карие глаза смотрели остро, словно скальпель, которым он умел отсекать ненужное.
Но через несколько секунд взгляд его стал мягче. Он подошел к жене ближе.
— Таня…. Пожалуйста, услышь меня, нам действительно нужен начальник архива, и я буду рад видеть тебя на работе, — он осторожно положил горячую руку на плечо жены. Осторожно, словно проверяя ее реакцию на прикосновение.
Таня хотела дернуться, отстраниться, показывая, что все еще обижается, но не стала. Тогда Володя притянул ее к себе и поцеловал в высокий лоб. Посмотрел на свою красивую, яркую как экзотическая бабочка жену. Женщину с которой прожил целых 17 лет. Обнял, прижимая к себе, но при этом сдерживая рвущийся наружу вздох. Сдержался.
— Я подумаю, — ответила она, все еще злясь на мужа.
— Хорошо, — он погладил ее по голове, поцеловал в макушку. — Хорошо.
Стоял, обнимал свою жену, вдыхал ее запах — такой знакомы и родной, такой домашний.
И пусть сердце иногда пропускало удар.
Пусть так.
5
Самолёт шёл на посадку, и Лея с лёгким вздохом захлопнула планшет, повинуясь мягкой, но настойчивой просьбе стюардессы. Чуть прикрыла глаза, откидываясь на спинку кресла.
Хоть она и летела бизнес-классом, будучи единственной пассажиркой в отделении, и полёт длился всего каких-то три часа, она всё равно чувствовала некую усталость. Не физическую — скорее эмоциональную, накопившуюся за последние дни.
Дни, когда она подробно и тщательно изучала новый объект для работы. Объект, данные на который выдал ей ее клиент.
И Лора была права. Это дело касалось личного. Чего-то сокровенного, глубоко спрятанного, почти интимного. И это ощущение только усилилось в тот момент, когда Власов произнёс имя. В его непроницаемых глазах мелькнуло что-то почти первобытное — вспышка настоящей, обжигающей ненависти.
Владимир Корнев. Директор и мажоритарный акционер целлюлозно-бумажного комбината.