🕮 Читать книгу «Развод. Разбивая вдребезги» онлайн

Он ждал. Знал, что не придет, что скорее всего уже уехала из города и не вернется. И все равно ждал.

И она пришла.

Но лучше бы не приходила.

Даже сейчас зубы свело от ярости и ненависти. Гордая, невероятно красивая, эффектная — следователь невольно проводил её взглядом, конвоир присвистнул. И жестокая. Каждое её слово — раскалённое железо, выжигающее клеймо, яд, убивающий всё живое внутри. Он — всего лишь работа. Заказ. Объект. Зелёный лёд в её глазах лишь раз дрогнул эмоцией — когда она заговорила о Снеге.

И он едва сдержался, едва не ударил.

А она даже не боялась.

Он ненавидел её за это. Ненавидел так, что решил выжить — выжить, чтобы уничтожить. Растоптать эту суку, чтобы она выла от боли, как выл он сам в самые чёрные часы ночи, разрываясь между ненавистью и любовью. Стены камеры давили, а её образ — яркий, как вспышка, — жег сильнее, чем любая решётка. Он скрипел зубами, сжимал кулаки до крови, представляя, как сомкнёт руки на её тонкой шее, как заставит её платить за каждое слово, за каждый взгляд. Но в глубине души знал: эта ненависть была лишь обратной стороной того, что он не мог вырвать из себя — чувства, которое она раздавила, но не убила. Ненависть душила, но она и давала стимул жить. Жить и бороться.

А потом пришло первое письмо.

И это стало якорем. Он зачитал его до дыр, он знал каждое слово, каждую точку, каждую ошибку.

«Люблю. Папа.»

Малышка помнила и не забывала.

А потом вдруг передачка, принесенная Машей, помощницей, которой он едва не разрушил жизнь. Все необходимое: еда, книги, белье, носки, чай и кофе, даже таблетки от давления — она знала какие. И так каждый месяц. Молча, без слов, без обещаний или упреков.

Стало легче дышать. Думать. Привести свою голову в порядок и начать заставить работать адвоката по назначению.

В апреле появился Мышкин. Новый адвокат — в скромном костюме за сотни долларов, в очках с тонкой оправой, холодный и спокойный, как удав. На вопрос «откуда?» — короткий ответ: «Наняла Альховская Евгения Марковна». И всё. Больше ни слова. Но этот человек разбивал доводы следователей и прокурора, как хрупкий фарфор, одним ударом кулака, доказывая один за другим несостоятельность их доводов, опровергая все начисления налоговой.

Май — развод. Он не цеплялся за имущество — детям оно нужнее — написал отказ от всего нажитого в браке: дома, счетов, шале в Австрии, квартиры в Москве. Письмо Татьяны, полное намёков и яда, осталось без ответа. Он тихо выгорал, понимая, что больше не увидит ни мальчишек, ни Розу.

Июль — смена прокурора. По СИЗО поползли слухи: старого поймали пьяным на дороге с проститутками. Полиция отпустила, но камеры наружки — нет. Три дня вся страна смотрела и смаковала, как он в прямом эфире поливает полицию матом, а рядом ржут шлюхи из ближайшего клуба. Новый прокурор оказался умнее, но сговорчивее. Корнев пошёл на сделку: отказался от комбината ради переквалификации статьи. Своё он ещё возьмёт, но главное — Снега. Ему надо к Снеге.

Личный ад он пережил после смерти Инны Семеновны. Слова Леи лезвием вырезали ему сердце — его дочка в системе. Почти в той же системе, что и он, а может и более жестокой. Его нежная, маленькая малышка среди чужого, равнодушного, жестокого, опасного мира. Одна.

И он плакал от следующего письма. От облегчения, боли и съедающего душу страха.

А потом новый ужас — ее забирают под опеку. Кто? Куда? Увидит ли он ее снова? Дадут ли ей ему писать? В системе был шанс ее найти, под опекой шансов почти не оставалось. Он умолял Мышкина помочь, хотел отдать тому все, что у него еще оставалось, до чего не добрались ни хищные лапы заказавшего его, ни Таня. Но тот лишь заставил замолчать одним жестким взглядом, почти заткнул, и ответил холодно: «Я помогаю».

И ещё удар — лишение родительских прав над детьми от Тани. Лея предупреждала, и Таня сделала это.

Рассмотрение дела. Суды. Прения, где свидетели стали давать нужные показания. Он ушам своим не верил, но дело с мертвой точки сдвинулось. Это было сродни чуду.

И письма Снеги — тоже.

Она росла, она становилась лучше. Но не с ним. С кем-то чужим и жестким — это он понял из того единственного послания опекунши Снеги, что она прислала ему. Просто с этой дамой не будет. Но она дала возможность им писать, и за это он был благодарен.

Суды, суды, суды.

Удар перед Новым годом. Снега удочерена официально. А значит….

Значит все. Тайна усыновления не позволит ему найти ее. У нее будет другое имя, другая жизнь. Без него.

Даже приговор он воспринял спокойно, лишь горько рассмеявшись в конце. Всего лишь месяц. Он опоздал на один месяц.

Всю ночь перед выходом он перечитывал письма дочки, вглядываясь в каждую строчку, в каждую детскую ошибку, будто мог удержать её через эти слова.

И думал.

Есть план А, план Б и план С. Кем бы ни была эта опекунша, он её найдёт. Выйдет и найдёт. Если придётся, встанет на колени, вымолит хотя бы возможность видеть Снегу, помогать ей. Судя по всему, дама не бедная — все письма Снеги говорили об этом — но он может дать больше. Им обеим. Даже такой — сломанный, ободранный до костей, потерявший всё. У него остались руки, голова и воля. Он найдёт способ.