— Был в ярости, — отвечаю я.
Отец выдыхает и качает головой.
— Дай ему время. Он придёт в себя.
Блядь. Сколько всего я мог бы сказать, но вместо этого сдерживаю слова. Я решил не раскрывать правду о нашем с Абигейл разрыве и держусь своего слова. Я выдавливаю улыбку и откусываю ещё кусочек маминого имбирного печенья.
— Как она? — мама задаёт вопрос мягким голосом.
– Она в порядке. Правда, в полном порядке.
— Это серьёзно, между вами? — уточняет она.
— Да, мама. Всё серьёзно. — В уголках её глаз появляются морщинки, когда она улыбается. Она всегда была неравнодушна к Эйприл. — Я планирую привезти её сюда на Рождество… если вы будете рады нас принять?
Мамино лицо светится, и она радостно хлопает в ладоши.
— О, это будет прекрасно! — Она поворачивается к отцу. — Правда, Питер?
Отец глубоко вздыхает, явно предвидя возможную реакцию Лукаса, но, наконец, расслабляется.
— Это было бы замечательно. — Он прочищает горло. — Но, возможно, мы сначала расскажем об этом твоему брату, ладно?
Я тут же соглашаюсь. Даже представить не могу, как неловко будет, если всё произойдёт иначе. И, несмотря на всё, что я к нему чувствую, я не хочу злорадствовать.
— Буду очень благодарен, спасибо, — говорю я, одаривая его благодарной улыбкой.
Мама переводит взгляд между нами, её радость по-прежнему заметна. Она встаёт, поправляя свои брюки, и подходит ко мне. Наклоняясь, она прижимается щекой к моей, держась за мои плечи обеими руками. Я накрываю одну её руку своей.
— Пора было найти кого-то, кто видит в тебе то же, что и мы, Джеймс. Ты замечательный человек, а Эйприл – просто чудо. Я за вас рада, милый. Очень рада.
Мы проводим следующие несколько часов в разговорах. Мама рассказывает о своей книжном клубе и их последнем чтении, которое оказалось несколько более откровенным, чем привыкли местные дамы. Я смеюсь, пытаясь представить её, обсуждающую такие романы. Молодец, мама. Она выглядит счастливой.
Я рассказываю им о песнях, которые мы выбрали для прослушивания, и объясняю, как будет проходить этот день.
На прощание я обнимаю их обоих. Мама крепко сжимает меня и целует в щёку. Я смеюсь, стирая следы её губной помады. Уже собираясь уходить, я замечаю, как отец торопливо уходит на кухню, а затем возвращается, держа в руках бутылку красного вина без этикетки.
— Что это? — спрашиваю я, изучая бутылку.
Гордость мелькает в его глазах.
— Я начал делать своё вино. Роб из соседнего дома помог мне разобраться с набором для домашнего виноделия. Это испанский сорт, Риоха. Получилось неплохо. Держи, — говорит он, протягивая бутылку. — Раздели с Эйприл.
Я принимаю её, замечая лёгкие изменения в его выражении лица. Он выглядит спокойным, почти довольным. Я поднимаю бутылку, как в тосте.
— Обязательно, папа. Спасибо.
Я почти выхожу за дверь, когда чувствую, как мамины маленькие пальцы обхватывают мой бицепс.
Мама серьёзно смотрит на меня.
— Она потрясающая женщина, Джеймс. Береги её. Она пережила слишком многое.
— Я обещаю, — отвечаю я, наклоняясь, чтобы поцеловать её в макушку.
По пути домой я громко пою под свою любимую песню. Я так рад, что нам удалось обсудить это без всяких вспышек. Это ощущается как огромный груз, снятый с моих плеч.
Больше никаких секретов.