– Не переживайте, даже если вдруг что-то пойдет не так, я постараюсь вам помочь, – заметил Десфорт. – Моя матушка очень любила ваш голос…
– О! – рассмеялась Мона, смутившись.
– Помню, как горничная ставила патефон, и матушка, хоть и болела, но всегда чувствовала себя лучше под ваши песни, – заметил Десфорт.
Я пообещала себе найти ее пластинки и послушать их. Хоть я и была далека от оперы, но ее голос я очень хотела услышать.
– О, были времена, – заметила Мона. – Я помню тот день, когда я спела на репетиции…. О, это было невероятно… Я столько вложила в Глорию! Она была так близка мне… Ее судьба… Девушка из глубинки, решившая покорить мир… И я пела ее так, словно пела о своей жизни… Потом после репетиции, начинается действие, гаснет свет, я сижу в гримерке, а там так душно… И я выпила воды… Я всегда пила воду из своего графина… И тут почувствовала, словно у меня огонь внутри… Я подумала, что старая дура Нора перепутала воду и виски, но жар стал невыносимым… Я залила его водой и, вроде бы, стало лучше. Я еще поругала Нору. А потом я вышла и… Прямо посреди песни я почувствовала жар в горле… Словно оно горит… Это сделала Рельджина Фринберг. Моя ученица. Она потом сама созналась. И сказала, что насладилась славой сама – дай насладиться другим. А я сама привела ее за ручку в оперу. Ей дали место в хоре, а потом партию глупой Мессины… Небольшая такая партия служанки… И она, как оказалось, мечтала занять мое место.
– О, Рельджина Фринберг не дотягивает до вас, – заметил Десфорт. – Я слышал ее. Ее голос … как бы сказать… Он холодный… Словно, звенит сталь… Да, она поет чисто, попадает в ноты, но в ее партиях нет души, нет сердца…
– Вы действительно так думаете? – удивилась Мона. – Просто мне это уже говорили… Погодите… Мы почти приехали… О, мне пора! Я рада, что вы меня поддержали, а то я бы умерла от нервов!
Карета остановилась, а Десфорт вышел, чтобы помочь ей спуститься.
– Она очень поддержала маму. И даже ответила на ее письмо… Мама хранила его, как сокровище, – заметил Десфорт. – Оно придавало ей сил.
– Мона – очень хорошая женщина, – улыбнулась я. – И я горжусь тем, что знакома с ней.
Карета неслась по заснеженным улицам незнакомого города. Он был таким большим, что я могла перепутать его со столицей, если бы не архитектура. В столице любили яркие цвета, а здесь почти все было белым или голубым. От этого казалось, что весь город собран из снега и льда.
– Приехали! – послышался голос кучера. – Вот она – почта…
Десфорт вышел первым, помогая мне сойти. Я ступила на снег, чувствуя, как он проваливается под ногой. Начался такой снегопад, что снег повалил крупными хлопьями.
Красивая золотая надпись “Почта” была почти засыпана снегом. Внутри горел теплый желтый свет и сновали размытые силуэты людей.
Десфорт галантно открыл дверь, а я увидела, что почта почти пуста. Не было очередей. Только мужчина в плаще с меховым воротом стоял возле стойки.
– Неужели нет посылки от моей матушки? – спросил он. – Прошу вас, посмотрите, пожалуйста!
Девушка пожала плечами, делая вид, что смотрит посылки, лежащие позади нее.
– Господин, к сожалению, ничего нет, – произнесла девушка. – Видимо, она придет после Нового Года. Это почта, которую мы еще не разбирали. Ее только – только привезли!
– Посмотрите, прошу вас. Она должна быть на имя Фицджеральда Джевелла. Мама обещала положить теплые носочки… – явно нервничая заметил мужчина, глядя гору посылок. – Может, она сверху?
– Вы понимаете, что мне придется перерывать всю гору посылок? – удивилась девушка. – А тут их сотни!
Девушка лениво встала и стала так же медленно и лениво перебирать посылки.
– А вон та, слева, не она, случайно! – узнала я посылку бабушки. – Посмотрите.
Девица вздохнула и взяла посылку из горы прямо в руки.
– Фиц… – прочитала она, поглядывая на мужчину. – Фицджеральду Джевеллу! О! Она!
Кажется, дамочка сама удивилась моей проницательности.
– Да, это посылка от мамы! – расцвел мужчина, бережно принимая ее и расписываясь в бланке. – Леди, простите, а как вы догадались?
– Просто я видела, как ваша матушка ее отправляла, – заметила я с улыбкой.
– О! Как она себя чувствует? – спросил мужчина, вцепившись в меня взглядом.
– Неплохо. Но я думаю, ее стоит навестить, – улыбнулась я. – Она еще переживала, что забыла положить вам носочки…
Это маленькое чудо заставило меня улыбаться.