— Спасибо за понимание.
— И всё-таки вы зря выбрали всё держать при себе, — с сожалением отозвался бывший сосед. — Я это просто к тому, что вы себе же вредите. Но вообще я, конечно, молчу, а то вы опять на меня разозлитесь. А я бы этого не хотел.
Он помолчал пару мгновений и добавил:
— А я вас искал…
Я чуть не икнула от неожиданности. И щёки против воли потеплели от смущения. Он всё-таки умел застать врасплох такими вот неожиданными признаниями.
— З-зачем?
Я задала вопрос безо всякого намёка на кокетство или лукавство. Он вырвался у меня буквально непроизвольно, потому что удивление было искренним.
— Ну… — кажется, мой бывший сосед впервые смутился. — Вас очень сложно забыть или выбросить из головы. Наше знакомство к этому совершенно не располагало.
— Господи, не напоминайте, — окончательно зарделась я.
Кажется, так часто я ещё ни в чьей компании неловкость не испытывала. Впору было заподозрить этого Давида в том, что он намеренно при любом удобном случае выталкивал меня из зоны комфорта, чтобы поставить в уязвимое положение. Впрочем, я понятия не имела, каким целям могла служить подобная тактика.
— Слушайте, Мария, я уже понял, что мы с вами очень по-разному смотрим на ситуацию, — усмехнулся Давид. — Но я понимаю, что вам вспоминать о нём не особо приятно. Извините.
— Не извиняйтесь, — качнула я головой. — Я понимаю, о чём вы говорите. Просто… всё это до сих пор меня немного нервирует. Мне жаль, что наше с вами знакомство состоялось в такой непростой период моей жизни.
— Вы тоже не извиняйтесь, — попросил Давид. — Вместо этого выпейте со мной чашечку кофе. И будем считать, что мы с вами в расчёте за все неудобства, что могли причинить друг другу.
Какой хитрый лис.
Я вздохнула и украдкой обвела взглядом ближайшие от нас торговые площадки.
— Кафе на втором этаже. Я знаю дорогу, — оперативно взял на себя инициативу Давид.
До встречи с Владом времени оставалось ещё предостаточно. И я позорно сдалась, уверовав вдруг, что не могло в жизни быть таких совпадений. А если и могли, то они обязательно что-нибудь значили.
Но даже моё принятие ситуации не заставило меня ослабить защиту и обсуждать с незнакомым мне человеком подробности своей личной жизни. Хоть за участие я была и признательна.
Давид лишь отмахнулся.
— Я ведь не дурак. Я понимаю, что вас моё внимание настораживает. Но мне кажется, мы просто чуем друг друга.
Я едва кофе не поперхнулась.
— М-мы?
Собеседник ответил мне ясным взглядом, которому позавидовал бы и младенец.
— Ну да. Мы. Травмированные люди. Рыбак рыбака, понимаете? Мне кажется, пережив нечто подобное, начинаешь безошибочно видеть это в других. Ну, не знаю… похожая линия поведения, какие-то на первый взгляд неуловимые нюансы…
Если на то был расчёт, то он оправдался. Ему-таки удалось меня заинтересовать.
— А вы… у вас тоже с личной жизнью не сладилось?
— Мягко говоря, — хмыкнул Давид и отхлебнул кофе из своей кружки.
Когда дело доходило до ответов, вёл он себя действительно так же, как и я, когда меня пытались расспрашивать. Молчал и напрягался, будто готовился отбиваться.
Неужели это всё так и работало? Рефлекторно.
— Я ни в коем случае не собираюсь с вами тягаться по части того, у кого разрыв оказался больнее, — невесело усмехнулся он, гипнотизируя содержимое своей кружки. — Но будем считать, что он уж точно был не менее болезненным. Я вообще где-то читал, что мужикам эмоциональная боль тяжелее даётся. У женщин в этом смысле болевой порог повыше.