— Ты такой ублюдок. Я действительно тебя ненавижу.
— Хорошо. Любить меня опасно. Но ты и так это знаешь.
Я разворачиваюсь и ухожу. Когда я закрываю дверь, о нее ударяется флакон с гелем для душа.
На следующее утро я просыпаюсь бодрым и отдохнувшим.
И голодным — после двадцатичетырехчасового голодания.
Я не помню своей жизни до того, как поклялся не есть, так что в каком-то смысле мой желудок привык выживать за счет моих протеиновых батончиков или просто ждать, пока я вернусь домой. Когда я уезжаю в командировку, Сэм готовит мне еду с собой, чтобы мне не пришлось долго голодать.
Я прохожу на кухню и останавливаюсь, бегло оглядывая стол. Клубничный пирог, свежеиспеченные круассаны, булочки, джем и сгущенка. Меню определенно отличается от моей обычной гранолы или яичницы.
Нет нужды говорить, что я — существо привычки. Это одна из форм контроля. Я не ценю никаких миниатюрных изменений в своей жизни.
Поэтому женитьба на Аве ничем не отличается от приглашения катастрофы под мою крышу.
— Что это значит? — спрашиваю я Сэм, которая занята тем, что вытирает посуду.
— Я подумала, что вам не помешают перемены.
— Ты меня не знаешь? Я не люблю перемены.
— Очень по-британски с вашей стороны, — она делает паузу. — Почему бы вам не попробовать? Вам может понравиться.
— Ты серьезно? Ты прекрасно знаешь о моем пренебрежении к сладкому.
— Очень противоречиво, учитывая, что вы женились на самой милой девушке.
Я делаю паузу. Сэм продолжает вытирать посуду, как будто она только что не бросила в меня бомбу.
— Ты только что назвала Аву милой?
— Так и есть. Не моя вина, что вы слишком слепы, чтобы это увидеть.
— Кто ты такая и что ты сделала с безэмоциональной Сэм, которую я знал всю свою жизнь?
— Я не безэмоциональная. Я избирательна. Как и вы. А теперь садитесь и ешьте. И прежде, чем вы спросите, я больше ничего не приготовила и не буду готовить.
Я сужаю глаза, но, поскольку я голоден, сажусь и беру булочку со сливками и клубничным джемом.
Вкус у нее другой, и мне кажется, что она немного подгорела, но я прогоняю эту мысль прочь. Сэм никогда бы ничего не подожгла.
— Она принимала лекарства вчера вечером? — спрашиваю я, съев две булочки и круассан за рекордно короткое время.
— Во второй раз, да. Есть ли причина, по которой вы не проверили ее сами?
— Она была зла на меня.
— Видимо, это закономерность.
— Видимо.
На самом деле мне нужно было оставить между нами некоторую дистанцию. Ава всегда вращалась вокруг моей орбиты, даже когда думала, что избавилась от меня. Я — зависимость, которая течет в ее крови, нравится ей это или нет, поэтому я не могу подкидывать ей никаких гребаных идей.
Она — моя ответственность, моя жена и моя собственность. Я был серьезен, когда говорил, что могу дать ей все, кроме любви.