Моя Лайла.
Нет, я не имею права так её называть. Не после всего того, что она пережила по моей вине. Но разве у меня был выбор? Как я должен был поступить правильно, чтобы не превратить её жизнь в сплошную боль?
Я виню себя и не могу найти оправданий своим поступкам. Я чудовище. Монстр. Настолько, что не могу её отпустить. Не хочу отпускать, не хочу, чтобы она злилась на меня.
Я эгоистичен, ведь хочу прощения той, кому принадлежит моё сердце целиком и полностью.
Той, в руках которой власть надо мной.
Той, кто оставила перстень и покинула комнаты впервые за эти дни.
Верчу в руках холодный перстень, наблюдая за тем, как переливаются его сапфировые грани.
Куда ушла Лайла? Я знаю, что она не покинула замок.
Она сняла кольцо. Значит ли это, что Лайла…?
Дверь в покои отворяется. Сердцебиение Лайлы я слышу, даже стоя за разделяющей нас стеной — оно настолько быстрое, что это мгновенно выбивает из моей головы все мысли.
Лайла врывается в комнату, не замечая меня, и мне в нос бьёт целая какофония противоречивых запахов её эмоций, что властвуют над ней сейчас.
Это полностью сбивает меня с толку, заставляя просто стоять и смотреть на неё.
Как же она красива…
Красива своей человеческой душой.
Она не такая, как все мы, погрязшие в крови и залитые ею с головы до ног. Лайла чистая, невинная и хрупкая. Ей нужна защита, опора и поддержка, которую я столько лет не мог ей дать. Эгоист, зацикленный на себе и своих желаниях. Тот, кто мог дать ей все с самого начала, но не мог решиться на этот шаг.
Трус. Чудовище. Слабак.
Лайла поднимает на меня глаза, и я тону в них, словно в пучине. Её эмоции пронизывают меня, выбивая из-под ног почву. Они настолько противоречивые, что я просто открываю рот и ничего не могу сказать, так как этот шквал обрушивается на меня со всей силы и продолжает топить, утягивая на дно. Туда, где бьётся сердце Лайлы и трепещет её душа явно чем-то сильно взбудораженная.
Её запах резкий, манящий, такой… сладкий. Я чувствую её смятение, страх, взволнованность, печаль, гнев и возбуждение. Последнее заставляет мои брови приподняться — от Лайлы пахнет Барбарой и незнакомыми мужчинами. Она всё это время оставалась у Барбары в покоях? Но зачем? Что Барбара побудила её делать? Неужели заставила Лайлу смотреть, как она…?
Лайла шумно выдыхает через рот, и я ловлю этот выдох всем своим существом, наблюдая за её движениями.
Знаю, что сейчас она меня слышит. Понимаю, что надо просить её прощения и молить о том, чтобы Лайла простила меня и осталась. Надо рассказать ей всё.
Мы смотрим друг на друга, будто выжидая, кто решится заговорить первым. Я смотрю на её черты, до боли любимые, на мягкие волосы, на глаза, которые вновь приобрели осознанный блеск. Я так скучал… О Ночь, я так виноват перед ней!
Лайла сглатывает и опережает меня:
— Нам надо поговорить.
Киваю, сжимая в кулаке перстень. Лайла тут же кидает взгляд на мою руку — моё острое зрение уловило, как она дёрнулась. Я… пугаю её?
— Да, надо, — решаю нарушить своё молчание я.
Мой голос хрипловат — сказываются последствия шквала её эмоций, что я считал. Никогда бы не подумал, что от чужих эмоций можно настолько опьянеть.
— Да, надо, — эхом за мной повторяет Лайла, и я вижу, как капелька пота скатывается по её шее к груди. Она переживает и напугана. И причина частично кроется во мне.
Я обманывал её, недоговаривал. Надо было сразу всё рассказать и послать к чёрту все возможные последствия. Добиться её другим путём. Доказать, что я ей не враг.
Прямо сейчас рвутся все нити, связывающие нас. Во взгляде Лайлы столько боли, что хочется забрать её, разделить напополам и не оставлять её со всем этим грузом.
Нас всё ещё связывает общая магия и через неё я чувствую, что Лайла еле сдерживается, чтобы не закричать. Я рад этой её мысли, ведь за все эти дни я понял, худшее — это не крик. Худшее — это безразличие. А когда хочешь кричать… значит, тебе не всё равно.