Вот они, настоящие чудовища.
Беспощадные, смертоносные и непредсказуемые.
Гаррет и Люк переглядываются, безумно улыбаясь, а потом соглашаются с Йеном:
— Да, ты прав. Девчонка не жилец. Может, стоит немного перекусить перед серьёзным разговором?
Моё сердце замирает в груди, оледеневшее от страха. Обветрившиеся губы кровоточат, зубы стучат, а сама я трясусь, как перепуганный оленёнок.
Вампиры молниеносно оказываются возле меня, с такой силой заламывая мои руки, что из моего горла вырывается стон боли.
Я вижу, как блестят их белоснежные клыки, едва касаясь моей кожи. Выдыхаю, чувствуя, как по щекам катятся предательские слёзы. А потом…
— Уберите от неё свои руки!!
Голос Кирана с ветром разносится по местности, заставляя Люка и Гаррета нехотя отлипнуть от меня и обернуться на герцога.
Я вижу Кирана — растрёпанного, в располосованной, окровавленной рубашке. На его коже ещё не зажили кровавые полосы от когтей.
Мгновение — и Киран оказывается рядом, нападая на моих похитителей. Но дорогу ему преграждает Гаррет, отбрасывая его назад, а Люк в это время хватает меня за ворот платья, молниеносно оттаскивая к краю обрыва и приставляя к горлу кинжал.
— Не приближайся!! Иначе я сброшу её с обрыва, пропоров горло. Потом будешь собирать свою шлюшку по кусочкам, Киран! — кричит герцогу Люк.
— Не смей, — рычит Киран.
Голос Кирана утробный, его глаза сверкают, во рту удлиняются клыки. Но несмотря на то, что им явно сейчас движет клокочущая злость, я замечаю, как Киран обессилен и осознаю — против двоих сильных, отдохнувших соперников ему не выстоять.
Йен, о котором все забыли, делает шаг вперёд к Кирану, нацеливая ему прямо в сердце осиновый кол:
— Отдашь нам артефакт, и мы её отпустим.
Киран молчит, и лишь его грудь мощно вздымается и опадает в так его гневу.
— Вы слышали, Ваша Светлость? Отдавайте перстень, иначе я столкну девчонку в океан, и вы не успеете её спасти, — сквозь ветер кричит Кирану Люк.
Затем он случайно касается моей открытой кожи шипением дёргается, не ослабевая хватку, а я продолжаю болтаться, тщетно пытаясь устоять на осыпающейся земле возле самого края обрыва. Ощущаю запах палёной кожи и, скосив глаза, вижу, что там, где Люк коснулся моей шеи, его пальцы покрылась волдырями.
От неосторожного движения Люка лезвие у моей шеи пропарывает кожу, и алая капелька стекает по нему вниз, капая на примятую нашими ногами траву. От этого вида ноздри Кирана расширяются, выдавая его состояние.
«Киран готов подчиниться им ради меня…» — проносится мысль в моей голове.
— Перстень, Киран, — вкрадчиво повторяет Люк. — Я устал ждать. Считаю до трёх и отпускаю её.
Он чуть отклоняет руку назад, и я теряю почву под ногами, взвизгивая от страха и боли. Это отрезвляет Кирана. Он молниеносно снимает с руки перстень с чёрным камнем и протягивает его Гаррету, тихо рыча:
— Отпустите Лайлу.
Люк рывком ставит меня обратно на край обрыва и моё сердце, сделавшее кульбит, начинает биться с такой силой о рёбра, что ещё чуть-чуть — и пробьёт грудную клетку.
Гаррет забирает перстень Кирана. Ветер с силой который раз обдувает нас, норовя столкнуть в объятия пучины вод. Время будто бы замедляется.
Лезвие кинжала вновь колет мою шею, посылая вспышку боли. Кандалы отягощают шею, оставляя на коже синяки.
Люк снова что-то кричит, но я не разбираю фразы. Мои ноги отрываются от земли, я читаю неподдельный ужас на лице Кирана.
Он в агонии кидается вперёд, словно тростинку переламывая шею Гаррета и вырывая его сердце.
Мне в грудь бьёт воздушный поток, и я понимаю, что больше не ощущаю опоры и хватки Люка. Ошейник и кандалы тянут меня назад, заставляя тело заваливаться назад, в пропасть.