— Я думаю, что это так. Я просто не знаю, что я сделала. Независимо от того, сколько раз я прокручиваю события в своей голове, я возвращаюсь ни с чем. Кроме того, ты сказал, что я сделала все, что могла, так что я здесь в недопонимании.
— Я сказал. Ты, блядь, зашла дальше некуда.
Её глаза расширяются, и я вижу точный момент, когда она, кажется, понимает всю ситуацию.
— Ох.
Чертовски Ох.
Моя рука соскальзывает с её спины, и я обхватываю её за горло, чувствуя, как под моими пальцами бьётся бешеный пульс.
— Что я говорил о том, чтобы быть мученицей, Саша?
— Я не была…Я была там с Виктором и Владиславом...
— Что, черт возьми, я говорил?
— Что я не должна быть одной из них, но я и не была. Я просто выполняла свой долг, была твоим телохранителем.
— К чёрту эту чушь. Если бы ты так серьёзно относилась к своим обязанностям, ты бы послушалась, когда я приказал тебе оставаться рядом со мной.
— Но я должна была прикрыть тебя!
— Это сделает Виктор.
— Чем Виктор отличается от меня? Он может пожертвовать своей жизнью, а я не могу? Мы разделяем одну и ту же позицию, поэтому я не должна подвергаться тщательному анализу за совершение тех же действий, что и он. Прямо сейчас ты ведёшь себя неразумно.
— Я, неразумно? А как насчёт похищения, нападения и чуть не изнасилования после того, как твой истинный пол раскрылся перед Рай? Это совершенно разумно?
— Как... ты узнал, что она обо всем догадалась?
— Я подозревал это, когда вы разговаривали и отвратительно улыбались друг другу, но я подтвердил это только сейчас, когда ты упомянула, что она помогла тебе. Я собираюсь сделать дикое предположение и сказать, что она была свидетелем того, как тебя раздевали.
Она сглатывает.
— Потом она назвала меня Александром. Я думаю, она сохранит это в секрете.
— Если ты считаешь, что Рай не будет использовать эту информацию против нас, ты чертовски ошибаешься.
Она качает головой, и самое печальное, что она, кажется, действительно верит Рай. Может быть, мне все равно стоит спланировать её убийство. У неё есть много элементов, которыми она может угрожать мне, и, хотя для меня это недостаток, для неё это бомба замедленного действия в её жизни.
Если я упаду, я прикую её наручниками к себе по пути вниз.
Я начну с секрета, который она пыталась скрыть от организации.
Возможно, мне придётся принять для этого решительные меры. И все потому, что чёртова Саша решила, что она будет на передовой и её похитят.
— Мы помогали друг другу там, внизу, — утверждает она. — Она не так плоха, как мы изначально думали…
— Она хочет добраться до вершины любой ценой, и, если это означает разоблачение нас обоих, она это сделает. Неважно, сейчас или в будущем.
— Но…
— Ш-ш-ш, — я прикладываю палец к её рту, чувствуя, как дрожат её губы. — Если только это не обещание никогда, и я имею в виду никогда, больше не быть мученицей, не говори.
Между нами повисает мгновение тишины, и я ловлю себя на том, что изучаю её лицо. Румянец вернулся на её щёки, несмотря на высохшие слезы, покрывающие её лицо. Если не считать повязки, обмотанной вокруг её руки. С ней все в порядке, по крайней мере, физически.
Когда она прошептала «прости меня», вовремя нападения, я подумал, что это последний раз, когда я её вижу. Я не думал об этом, когда бежал под градом пуль, просто чтобы добраться до неё.