Сюэ Ян заворчал: «Пф, да думай, что хочешь».
С этими словами он подвинул к ней тарелку с фигурками кроликов, вырезанными из яблок: «Ешь».
Глядя на эти аппетитные, любовно разложенные кусочки фруктов, и А-Цин, и Вэй У Сяня замутило от отвращения.
На следующий день А-Цин с самого утра принялась докучать Сяо Син Чэню просьбами отправиться вместе с ней в лавку за красивыми платьями и косметикой. Сюэ Ян недовольно пробурчал: «Если вы оба уйдете, то мне опять придется тащиться за овощами?»
А-Цин возмутилась: «А почему бы и нет! Вспомни, сколько раз за ними ходил даоцзан! А ты только и делаешь, что дурачишь его и обманом заставляешь идти!»
Сюэ Ян сдался: «Ну хорошо, хорошо. Я пойду за покупками. Вот прям сейчас возьму и пойду».
Когда он ушел, Сяо Син Чэнь спросил: «А-Цин, ты уже собралась? Отправимся за платьями сейчас?»
А-Цин убедилась, что Сюэ Ян исчез вдали, закрыла дверь и дрожащим голосом спросила: «Даоцзан, ты когда-нибудь знал человека по имени Сюэ Ян?»
Примечания.
Цзунцы – блюдо из клейкого риса, обернутое тростниковыми листьями.
Начало зацикленной китайской присказки для детей, по типу «У попа была собака».
Т.е. она уже достигла конечной цели всех заклинателей – стала бессмертной.
По аналогии с шишу, шибо – шисюн твоего родителя.
Глава 41. Зелень. Часть девятая.
Улыбка застыла на губах Сяо Син Чэня.
Слова «Сюэ Ян» оказались для него слишком большим ударом. При звуках этого имени от лица его, бледного по своей природе, разом отхлынула вся кровь, а губы приобрели бело-розовый оттенок.
Словно не в состоянии осознать сказанное, Сяо Син Чэнь шепотом переспросил: «Сюэ Ян?..»
Затем он вдруг встрепенулся: «А-Цин, откуда тебе известно это имя?»
А-Цин воскликнула: «Сюэ Ян живет с нами! Этот мерзавец – он и есть!»
Сяо Син Чэнь в замешательстве пробормотал: «Живет с нами?.. Живет с нами...»
Он потряс головой, словно от подступившей дурноты: «Почему ты так думаешь?»
А-Цин ответила: «Я слышала, как он убивал человека!»
Сяо Син Чэнь спросил: «Убивал человека? Кого он убил?»
А-Цин с жаром заговорила: «Женщину! Судя по голосу, совсем юную! Кажется, у нее был при себе меч. Но и Сюэ Ян тоже прятал клинок. Я слышала, как они сражались. Звон и лязг металла разлетались по всей округе! И женщина звала его «Сюэ Ян»! А еще она добавила, что он «вырезал целый храм», «убил несчетное множество людей» и «заслуживает справедливого наказания». О Небеса, он же самый настоящий сумасшедший! Все это время находиться подле нас, ничем себя не выдавая – да я и представить не могу, что у него на уме!»
А-Цин бодрствовала всю ночь, размышляя, как бы ей поскладнее солгать. Прежде всего, она ни за что бы не позволила даоцзану узнать, что он убивал живых людей, принимая их за ходячих мертвецов. Также А-Цин не могла рассказать и о том, что Сун Лань погиб от руки Сяо Син Чэня, поэтому, несмотря на укоры совести, ей пришлось скрыть его смерть. В конце концов, после раскрытия истинной личины Сюэ Яна Сяо Син Чэню лучше всего не рассуждать, а спасаться бегством и как можно скорее!
Тем не менее, Сяо Син Чэнь с трудом воспринял эту новость. К тому же, звучала она весьма нелепо, и в итоге он начисто отказывался верить услышанному: «Но его голос совсем не похож на голос Сюэ Яна. И…»
А-Цин перебила его, нетерпеливо постукивая шестом о землю: «Он намеренно изменил его, боясь, что ты поймешь, кто он такой на самом деле!» Внезапно ее осенило: «Ой, точно! Точно, точно! У него же девять пальцев! Даоцзан, ты помнишь? У Сюэ Яна тоже девять пальцев? Ты наверняка видел его раньше!»
Сяо Син Чэнь пошатнулся, едва не упав на пол.
А-Цин торопливо подскочила к нему, отвела к столу и бережно усадила мужчину, а затем села сама. Через некоторое время Сяо Син Чэнь заговорил: «А-Цин, но как ты выяснила, что у него девять пальцев? Случайно коснулась его руки? Но будь это Сюэ Ян, разве разрешил бы он тебе тронуть свою левую кисть и, тем самым, обнаружить увечье?»
А-Цин стиснула зубы: «Даоцзан!.. Настало время мне признаться! Я не слепая. Я могу видеть! И я не коснулась его руки случайно – я ее увидела!»