– Даже с вами.
– Так, мы заходим?
– Заходим, заходим! Вели своим принять зелье. Внутрь мы должны войти одержимыми.
Обрисовал парням ближайшие перспективы. Реакция была из цикла: нам, татарам, все едино – что резать, что трахать, лишь бы кровь рекой… Бойцы зажевали зелья оборотного, Зяма разделся по пояс сверху, меня цапнул Полоз. Как только всех накрыло, мы шагнули внутрь. И, тишина… В том смысле, что мы слышали только себя. Остальной мир молчал.
А монахи прекратили движение, замерев в полукилометре от церкви.
– Полоз, – клекот Орла, – они стоят у такой же черты.
– Знаю, – бурчит он. – В сотне метров от церквухи должна быть третья, в десяти метрах – четвертая.
– Подтверждаю, – ответ Орла.
Я задрал голову: черной точкой в небе парил Олегов захребетник.
В пяти метрах от монахов и от второй черты мы остановились. Я выдвинулся вперед на пару шагов.
– Остановись, слуга Сатаны! – пафосно крикнул один из монахов, что был с посохом. – Именем Всевышнего, остановись!
– Заткнись, ущербный, – говорю я в ответ. – Мы не слуги Сатаны, а ты – не слуга Господа. Ты – такой же поганый язычник, как и мы. Поэтому заканчивай страдать херней и вали отсюда. Иначе с тобой будет то же самое, что и с твоими корешами.
От такого непочтительного ответа монах завис, а я подошел еще ближе.
– Короче, убогие, – с гадской ухмылкой продолжил я свой монолог, – мои командиры велели нам разнести вон то строение в клочья. И мы этот приказ выполним. При этом, нам трижды наплевать: будут внутри люди или нет. Поэтому предлагаю вам отойти в сторону и не отсвечивать.
– Ты – умрешь, поганый славянин! – также пафосно заявил второй обладатель посоха.
– Ага, – улыбаюсь я, – только шнурки поглажу и побегу умирать, – я набрал воздуха в легкие и рявкнул: – С дороги, твари!
Потом меня что-то торкнуло изнутри, и я максимально людоедским тоном добавил:
– Русь идет!!!
А за спиной – вдруг волчий вой. Жуткий такой, аж до костей пробирающий. Короткий взгляд назад – мои воют. Все. Даже Зяма.
Монахам наше выступление очень не понравилось. Третий молчаливый гражданин, что был без палки, аж назад отпрыгнул… А обладатели посохов скрестили их и исчезли. Мгновение, – и они уже возле дверей в церковь.
– Красиво, – ухмыляется Марся.
А двери церкви открылись, и из них высыпало человек пятьдесят монахов. Они бодро построились в три шеренги и направились в нашу сторону.
– И все? – как-то разочаровано протянул Борька. – Чей-та маловато их…
– Боря, заткнись, – голос Ильдара. – Командир, мы идем?
– Идем.
– Работаем ножами? – поинтересовался Мамелюк.
– Ты – можешь ножами. А лично я – буду лопаткой.
Я снял рюкзак и быстро вытащил из него малую саперную лопатку. Порадовался остроте ее граней, несколько раз прокрутил лопатку в руке, разминая кисть и запястье, а в левую взял нож. Парни повторили мои действия.
– Ну что, други, покажем ворогу: «Что значит русский бой удалый, Наш рукопашный бой!», – опять вспомнил я Лермонтова.
– Покажем. Ох, покажем! – кровожадно оскалились мои.