Татьяна повернулась к мальчикам. В одном из них она узнала парнишку, отобравшего у нее хлеб тремя днями ранее. На улице не было ни души, а по обочинам громоздились сугробы, в которых лежали мертвецы. Ни машин, ни автобусов. Только она, Татьяна.
Девушка вздохнула. Можно бы перебежать через улицу, но каких усилий это стоит! Слишком тяжело двигаться.
Поэтому она осталась на месте.
Когда они подошли, она молча протянула им хлеб. Двое схватили ее и потащили в подъезд. Она пыталась сопротивляться, но не было сил. Третий, та гиена, что ударила ее накануне, отобрал хлеб и крикнул:
– Давайте быстрее!
У ее горла блеснуло лезвие ножа.
Татьяна, не задумываясь, посмотрела подростку в глаза и прошептала:
– Уходите, пока еще можете. Он вас убьет.
– Что? – пробормотал парень.
– Уходите!
Не успел он опомниться, как на его голову обрушилась рукоять пистолета. Мальчишка рухнул в снег. Остальные двое даже не подумали отпустить ее. Александр оглушил сначала одного, потом другого. Скоро все трое неподвижно валялись на тротуаре.
Александр вытащил Татьяну из подъезда, загородил собой и велел отойти, а сам взвел курок и прицелился. Но она из-за его спины протянула руку и положила на пистолет.
– Не надо.
Он сбросил ее руку.
– Татьяна, о чем ты? Они очнутся и пойдут грабить еще кого-то. Отойди, говорю!
– Шура, прошу тебя! Я видела их глаза. Они до утра не протянут. Не нужно, чтобы их смерть была на твоей совести.
Александр неохотно сунул пистолет в кобуру, поднял с земли хлеб и, обняв Татьяну, повел прочь.
– Знаешь, что бы с тобой было, не окажись я рядом? – бушевал он.
– Да, – кивнула она, умирая от желания взглянуть на него, но энергии хватало лишь на то, чтобы переставлять ноги. – То же, что происходит со мной, когда ты рядом.
Наутро он принес ей пистолет. Не свой табельный «Токарев», а самозарядный немецкий, тридцать восьмого калибра, который снял с трупа немецкого лейтенанта у Пулковских высот два месяца назад.
– Помни, они трусы и нападают на тебя только потому, что видят легкую добычу. Тебе вовсе не обязательно стрелять. Просто выхвати пистолет. Больше они к тебе близко не подойдут.
– Шура, я никогда не…
– Очнись, Таня! – перебил он. – Война идет! Вспомни, как ты играла в войну с Пашей! Всегда старалась победить? Вот и сейчас постарайся. Только учти, что ставки на этот раз выше.
С этими словами он протянул ей пачку денег.
– Что это?
– Тысяча рублей. Половина моего месячного денежного довольствия. Еды нет, но можно что-то купить на толкучке. Иди и даже не думай о ценах. Просто покупай что приглянется. На Сенном рынке до сих пор продают муку, а может, и что-то еще. Я боюсь оставлять тебя, но полковник Степанов приказал мне сопровождать грузовики с солдатами на Ладогу.
– Спасибо, – прошептала она.
Лицо Александра вновь омрачилось.
– Тата, не ходи одна в магазин. Бери с собой девушек. Я вернусь не раньше чем через неделю, в крайнем случае дней через десять.
Невысказанные слова рвались наружу. Но так и оставались невысказанными. Напряжение росло.