— Хвастунишка, — говорит она дразнящим тоном, а ее рука старательно спускается вниз по моей груди. — Кстати, как бы это сказать, но мы сделали все совершенно неправильно.
— Неправильно? — я ни на шутку потрясен, что чем-то умудрился разочаровать ее. — У людей есть какой-то ритуал, который я пропустил?
Она хихикает и кончиками пальцев пробегает по мышцам моей груди, а затем щелкает по моему соску.
— Ну, не то, чтобы уж совсем, если только не считать прелюдию ритуалом, — она сдвигается, и своим членом я ощупаю каждую мышцу внутри ее тела. Я резко вдыхаю, потому что готов прямо сейчас снова взять свою пару, однако она все еще разговаривает, так что пытаюсь внимательно ее слушать. — В основном, — продолжает она, — женщины хотят, чтобы их соблазняли к сексу.
Соблазняли к сексу? Я не понимаю. Она взывала ко мне. У меня во рту до сих пор ощущается вкус ее влажного возбуждения. Я секунду изучаю ее, задумываясь над этим. Ааа, наверное, настал момент выразить то слово, означавшее ухаживание.
— Нeвввп, — говорю я ей.
Она шлепает меня по груди.
— Что ты хочешь сказать этим своим «нeввп»? — она выглядит оскорбленной. — Может, я ожидаю что-то вроде чертовой прелюдии! Не думаю, что я многого прошу.
— Погоди. Разве это слово не означает ухаживание?
Она возмущенно вскрикивает.
— Я просила тебя всего лишь о прелюдии, а ты говоришь мне «нет»?
— Я сказал нeввп, — уточняю я. — Это неправильно? Ты ведь говорила мне это раньше, и было совершенно очевидно, что тебе нравились мои прикосновения.
Лиз скептически смотрит на меня и толкает меня в грудь.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, чудак. Отпусти меня…
— Никогда, даже и не мечтай, — заявляю я и наматываю на кулак ее волосы так же, как она сделала со мной. Она все еще в моих объятиях, и я разглядываю ее и вижу, что на ее красивой шее учащенно бьется пульс, в ее глазах пылает яростный гнев и похоть. — Ты должна объяснить мне, что такое эта «прелюдия».
— Черт, ты, должно быть, шутишь надо мной?
Это слово крутится у меня в голове, но его перевод не кажется правильным.
— Нет, мой член не стал бы утверждать тебе о том, что шутит.
— О Господи, я не это имела в виду. Я… — она тяжело вздыхает от разочарования. — Ну, ладно. Прелюдия. Это, когда ты типа тискаешь сиськи и все такое. Тебе нужно подготовить девушку к сексу. Позаботиться, чтобы она была готова, намокла и нуждалась в этом.
Я смотрю на нее сверху вниз хмурым взглядом.
— Ты была мокрой.
— Знаю! Но…
— Я лизал твою влагу изнутри твоих бедер. Твое влагалище было настолько промокшим, что из него прямо стекало…
Она пальцами сжимает вместе мои губы и выглядит при этом… крайне смущенной.
— Такие пошлости нельзя говорить.
Пошлости? Было так прекрасно воочию увидеть всю ту влажность, которую я вызвал. Я пил бы ее сладкий нектар час за часом, но ей, кажется, неудобно даже думать об этом. Люди очень странные.
— Тогда объясни мне, — настаиваю я. — Что такое «тискать сиськи»? Я не понимаю смысл этих слов.
— О, Боже, — выдыхает она. — Чему из земного, спрашивается, этот переводчик научил тебя? — она похлопывает себя по груди. — Понимаешь, сиськи. Груди. В смысле, если к ним прикасаешься, от этого испытываешь удовольствие.
Я тут же кладу ладонь поверх одной и нежно ее сжимаю, затем смотрю ей в лицо.
Лиз хихикает.