🕮 Читать книгу «Теневые игры» онлайн

Увы, сдаться в плен мне было не суждено.

— Этот назойливый низкорослик докучает вам, гэмм? — неизъяснимо добрым и галантным голосом пропел кто-то за моей спиной, и на сцену выступил новый персонаж. Батюшки, что-то я сегодня пользуюсь повышенным спросом у представителей других рас! С чего бы это? Может, пахну как-то не так? Или одета слишком вызывающе?

Как гном старался привлечь к себе всеобщее внимание, так орк старался быть незаметным. Учитывая рост и размеры, и тому и другому это удавалось из рук вон плохо. Гном был ниже меня на три головы. Так вот, защитник, галантно вступившийся за мою скромную особу, был на эти же самые три головы меня выше. Фигура его, облаченная в какие-то скромные и неприметные тряпки, наводила на мысль о плоде запретной любви между скромным буфетом и широкобортной рыбацкой баржей — от папочки орку достались квадратные объемы, а от мамочки — внушающие невольную оторопь габариты. Невыразимо добрые и заботливые глаза отсвечивали золотистым цветом, в сарделькообразных пальцах слегка подрагивал боевой топор с вычурной вязью узоров на лезвии, на поясе звякали метательные кинжалы, густая шерсть на обнаженных руках стояла дыбом, желтоватые зубы щерились в нежной улыбке… И вот я, такая сильная и неустрашимая, готова бежать от своего защитника куда глаза глядят, на всякий случай прикрывая голову руками и стараясь казаться маленькой и незаметной.

Гном однако же не устрашился, заскакал на одном месте, как ретивая собачонка, пытающаяся цапнуть за ноги конника, и заклацал зубами, да так грозно и многозначительно, что я сделала невольный шаг к своему колоритному защитнику, мысленно покрикивая на Тьму и прикидывая возможные пути отступления. Демон, длинной цепочкой мыслеобразов передав мне расположение близлежащих улочек и подворотен, послушно опустилась на привычный насест и вцепилась когтями в куртку, а я, наплевав на достоинство, предприняла поспешное тактическое отступление спиной вперед в какой-то переулок. Благодаря предусмотрительности Тьмы, позаботившейся с воздуха изучить местность и предоставить своей хозяйке подробный план, я даже знала, куда направить свои стопы. Похоже, не надо было на площадь со статуей сворачивать, а пройти еще немного на восток, как раз бы на Торговую площадь и пришагала. Впрочем, не ошибается только гот, кто вообще ничего не делает.

Торг, развернувшийся прямо перед солидным строением со множеством колонн и витражей, по виду — зданием суда, разнообразием товаров не радовал. На прилавках лежали преимущественно продукты, причем далеко не самого лучшего качества, да кое-где готовое платье и обувь. Неподалеку раскинулся толкучий рынок, и отдаленно не напоминающий каленарский — не было ни шума, ни отчаянных торгов, ни какой-то бесшабашной лихости, свойственной подобного рода местам и мероприятиям. Правда, с дальнего конца торжища слышался пронзительный неумолчный визг; такие звуки представителям разумных рас издавать просто не под силу, поэтому я справедливо решила, что там продается живность, и направила стопы в сторону пронзительного верещания.

Еще на полпути я поняла, что не ошиблась. Визг сменился негодующим хрюканьем, а затем на меня повеяло такой волной ароматов, что даже самому недоверчиво настроенному скептику пришлось бы признать: да, там продают домашних животных. Тьма брезгливо зафыркала и принялась потешно тереть нос сгибами крыльев. Сомнительное амбре скотного рынка ее, равно как и меня, вовсе не приводило в восторг.

Впрочем, особого удовольствия не доставлял не только запах, но и вид продаваемых животных. Таких тощих свиней и общипанных кур я, кажется, никогда в жизни не видывала. А уж про лошадей и говорить нечего: все они только и годились, что на маршрут в один конец — до живодерни, причем по дороге их пришлось бы вести шагом и поддерживать плечом, чтобы несчастные клячи не свалились и не издохли раньше времени.

Я приуныла. Разумеется, я не собиралась покупать для Торина горячего породистого рысака, который проявлением норова вполне способен прикончить моего не слишком ловкого подопечного. Но и приобретать такую клячу ледащую тоже небезопасно — вдруг она возьмет да и сдохнет прямо под седлом, а мой дражайший клиент свалится с ее спины и, отдавая должное своему гадкому характеру, убьется мне назло?!

Пронзительное конское ржание, вдруг донесшееся до меня сквозь визг вновь взявшихся выражать свое мнение поросят, показалось мне музыкой по сравнению с тем жалким кашлем, коим радовали предполагаемых покупателей выставленные на торг еле дышащие животины. Резко развернувшись на каблуках в поисках источника звука, я увидела, как торговцы поспешно разводят свой жалкий товар в разные стороны, освобождая место для новоприбывшего.

— Поберегись! — крикнул один из барышников, подхватывая меня за талию и оттаскивая с места событий. Восстановив дыхание, сбившееся от резкого рывка, я сердечно поблагодарила его за заботу: негоциант буквально на руках вынес меня из-под копыт взбесившейся черной, как сам Мрак вековечный, зверюги, которой торжище, видимо, очень не понравилось, и она не постеснялась тут же продемонстрировать свое недовольство всем окружающим.

Конь был просто потрясающий: высокий, статный, длинноногий, с внимательными темно-шоколадными глазами и крепкими зубами, которыми он лязгал не хуже давешнего гнома. Грива и хвост, обычно заплетаемые барышниками в идиотские косички, развевались легко и свободно. Угольно-черная масть оттенялась только трогательной белой «звездочкой» на лбу да несколькими будто сединой высеребренными волосинами хвоста. Огромные глаза, опушенные длинными ресницами на зависть всем модницам, смотрели нервно и настороженно, конь словно отовсюду ожидал опасности и готовился встретить ее достойно, как и полагается такому красавцу и силачу.

— Который день уже приводит, все продать надеется, — проинформировал меня мой спаситель, насмешливо глядя на повисшего на уздечке купца, старающегося сдержать своевольного скакуна, но не слишком в этом преуспевающего. — Разве ж найдется самоубийца, который на этакое чудище по доброй воле да за свои же кровные взгромоздится?

Я, покусывая нижнюю губу, воззрилась на нравного красавца, лихорадочно размышляя и прикидывая. Храны хорошие, можно даже сказать, отличные наездники, в нашей профессии без этого нельзя, но на такого нервного и сильного коня я бы, пожалуй, сесть все же не рискнула. А уж бесценную жизнь сиятельного милорда Торина ему и подавно доверять нельзя было бы ни в коем случае. Но… Выбора-то, собственно говоря, особенного не было. Не покупать же благороднорожденному графу полудохлую клячу, одну из тех, которые с трудом выдерживают вес собственных костей, а уж под моим упитанным подопечным наверняка просто переломятся пополам!

— А сколько стоит этот конь, уважаемый? — Вопрос слетел с губ прежде, чем я успела осмыслить, что, собственно говоря, несу. Впрочем, хозяин заинтересовавшего меня жеребца наверняка даже не услышал его, утаскиваемый своим нравным товаром в сторону небольшого загона с оградой из жердей, где обычно барышники наглядно демонстрировали все достоинства и недостатки продаваемых лошадей.

— Эй, тэмм, вам жить надоело? — испуганно охнул спасший меня купец, всплескивая холеными полными руками сибарита, — Вот взгляните-ка лучше на моих коняшек! Умны, прекрасно выезженны, а главное — смирны и послушливы, в отличие от того черного демонова отродья, которое едва не станцевало польку на вашей, тэмм, прекрасной груди!

Я, пропустив мимо ушей неуклюжий комплимент, скептически посмотрела на «послушливых» и поняла, что им просто ничего другого не остается — в том жалком состоянии, в каком пребывали предлагаемые мне кони, не посвоевольничаешь.

— Нет, спасибо. Я лучше того попробую сторговать — мне всегда нравился черный цвет, — беззаботно улыбнулась я, придерживая Тьму, уже рванувшуюся к лошадям-задохликам. Правда, интерес вонато носил чисто гастрономический, а не деловой характер.

Пока я дошагала до объекта своих притязаний, хозяин «демонова отродья» успел запереть свой несговорчивый товар в замкнутом пространстве загона и даже без особых жертв вылезти, с трудом протиснувшись между огораживающими это нехитрое сооружение жердями. Угольно-черный красавец замер, настороженно втягивая воздух раздувающимися ноздрями и кося на купца недоверчивым карим глазом. Я вновь невольно залюбовалась этим потрясающим живым совершенством. Видимо, боги, когда создавали его, пребывали в хорошем настроении и потому щедро наградили свое творение красотой, фацией и силой. Впрочем, потом они явно решили, что хорошенького понемножку, и с избытком наделили коня норовом, упрямством и прочими малоприятными для всадника характеристиками.

— Сколько стоит? — мягко повторила я, дошагав до купца. Устало вытирающий лоб мужчина недоуменно покосился на меня и продолжил свое нехитрое занятие; видимо, мой вопрос просто не дошел до его сознания. Потом барышник все-таки сообразил, что кто-то заинтересовался его сомнительным товаром, и приосанился. В глазах затанцевали холодные искорки торгашеской алчности, которые, однако, быстро погасли при взгляде на мою простую, удобную и недорогую одежду. Рассказывать о том, что я после выполнения своего последнего заказа вполне могу позволить себе куртку, шитую золотыми пластинами, я благоразумно не стала и вновь спокойно повторила свой вопрос о цене коня.

— Ох, тэмм, верите, нет, очень хочется избавиться от этого демона в лошадиной шкуре, — душевно поделился со мной купец, нервно оглядываясь на свой товар. «Гот, как по заказу, хлестнул хвостом так, что забор из жердей даже покачнулся. — Но не ценой же вашей жизни! Да я потом ни в каком храме от такого греха не отмолюсь!

— Ну мне ли демонов бояться, — криво ухмыльнулась я, демонстративно почесывая жмурящуюся от удовольствия Тьму под нижней челюстью. Побледневший торговец как завороженный уставился на мои пальцы, водящие по чешуе вонато в каком-то дюйме от страшных клыков, способных без особых хлопот вспороть горло человеку. Потом опомнился и отрицательно затряс головой:

— Нет-нет, и не уговаривайте! Да разве я позволю, чтобы…

— Эдак вы никогда коня не продадите, — душевно предупредила я, продолжая любоваться статным длинногривым красавцем, нервно переминающимся с ноги на ногу в своем загоне.

— Но ведь убьетесь же! — с совершенно не торгашеской заботой о клиенте взвыл купец, воздевая руки к небесам, словно приглашая самих богов полюбоваться на мое безрассудство. — Как есть убьетесь!

— А я не себе коня покупаю, — абсолютно честно сообщила я.

— А кому? — тут же заинтересовался один не в меру любопытный барышник, из тех, кто подтянулся поближе и с явным удовольствием внимал нашим деловым переговорам.

— Мужу! — нагло отозвалась я, уперев руки в бока, мол, попробуйте кто-нибудь со мной спорить. Купцы дружно затрясли головами, в их глазах ясно читалось сомнение в моей умственной состоятельности, а также все многообразие наказаний, коим подвергнет свою спутницу жизни супруг, разглядев, что за сокровище в уздечке привела ему явно мечтающая стать вдовой женушка, — Так сколько стоит этот конь, уважаемый?

— Двадцать шесть золотых! — припечатал торговец, явно надеющийся, что я испугаюсь такой несусветной цены и тут же убегу на поиски более дешевых животных.

Я, однако же, не устрашилась и откровенно захохотала:

— Двадцать шесть золотых?! Да вы шутите, почтеннейший! На живодерне вам за него дадут не больше двадцати пяти, да и то медяков! А никуда, кроме как в сие достойное заведение, такую социально опасную скотину вам сплавить не удастся! У меня не так много денег, и только поэтому я готова рискнуть жизнью, приобретая дикую, явно необъезженную и очень агрессивную зверюгу. Предлагаю свою цену: пять золотых, и ни серебреником больше.