🕮 Читать книгу «Теневые игры» онлайн

— Как он выглядел?

— Да как обычно, — задумчиво пожал плечами Вайский, которому, собственно, и предназначался этот вопрос. Истерически заорали дверные петли, скрипнул порог, и в трактир ввалился какой-то грязный, неопрятный тип, волнами распространяющий вокруг себя сомнительные ароматы пота, перегара и помойки. Марин, чей тонкий вкус, прилагающийся к купленному титулу барона, был оскорблен столь неприятным явлением, брезгливо поморщился, на минуту примолк, пережидая мерзкие звуки, потом спокойно продолжил: — Хвостатый, клыкастый, как и всё их племя. Глазищи дикие — не то белые, не то светло-желтые, огромные, немигающие, аж жуть берет смотреть. С арбалетом за плечами. В плаще. Волосы по-бабьи густые и длинные, почти до пояса, заплетены в какую-то хитрую косицу. Когти, естественно. Одет просто и неприметно. Разве что пальцы все сплошь унизаны перстнями, да в одном ухе серебряная серьга в виде дракончика болтается. Знаете, как вся их раса носит — не в мочке, а на остром кончике.

Тут бы мне и насторожиться и вспомнить, кто имел приверженность к столь оригинальным украшениям, но я, отринув прочь мысли о чем-то смутно знакомом и дорогом, сосредоточенно воззрилась на телохранителя Вайского.

— Зимана говорила, голос у него мягкий, бархатный, сладкий, как сироп, — неуверенно дополнил хран, словно сомневаясь, стоит ли верить столь необычному свидетельству почти ослепшей женщины. Я же, наоборот, склонна была принять слова своей заклятой подруги за одну из основных примет. Во-первых, плохо видящие люди всегда очень тонко воспринимают все звуки, а во-вторых, альмам не свойственны приторные интонации — у большинства из них голоса, по человеческим меркам, слишком высокие и тонкие. Лично я, успев немало пообщаться с представителями хвостатого народа, сладкоречивого и нежноголосого альма знала только одного. И вспоминать, как он очаровал меня этим самым голосом и удивительными глазами, не хотела. — Кажется, кто-то взялся с самого начала разматывать весь клубок твоей жизни. Будь осторожна, сестра.

— И клиента своего береги. Альм этот и Лорранским-младшим интересовался.

— Вот как? — В груди тугим комом повернулась уже ставшая привычной боль. Я слегка сощурилась, словно надеясь погасить эту вспышку движением ресниц, и пристально уставилась на Байского: — Что именно он выспрашивал?

— Да глупости какие-то. В основном — правда ли то, что вы как-то с наследником Лорранских связаны. Я поэтому и испугался так, когда увидел вас вместе. Думал, может, по мою душу ножи уже на пару точите. — Бывший грабитель заставил себя хмыкнуть, показывая, как смешны ему самому такие подозрения, но я ясно видела тревогу, затаившуюся в глубине его холодных карих глаз.

— И решились на превентивные меры? Это правильно, — с коротким смешком одобрила я, хотя находила все происходящее каким угодно, только не забавным. Не трудитесь рыть яму другому — все равно он свалится в ту, которую вырыли для вас. В данном случае эта переделанная поговорка была более чем к месту. Вайский явно очень испугался хвостатого, который разыскивал меня, но попутно зацепил и его. — А что вы смогли рассказать этому альму про меня и Лорранского-младшего?

— Да ничего, — равнодушно отозвался Марин, — Он ко мне в дом влез еще до памятного театрального пассажа. Я не знал, что граф вас нанял.

— Это хорошо. Это просто замечательно! — Я почувствовала, как по моим губам сама собой ползет улыбка, облегченная и злорадная одновременно. Похоже, эскападу с кристаллами все же удалось сохранить в тайне, по крайней мере от каленарцев. Это не могло не радовать.

— Тэмм Тень, поймите меня правильно… В свое время вы оказали мне весьма значительную услугу, вследствие чего я считаю…

— Давайте не будем ворошить прошлое? — нежным голосом заботливой девочки предложила я, вновь опираясь на локти и пытаясь заглянуть своему бывшему клиенту в глаза. — Что было, то прошло. Храпы живут сегодняшним днем, не оглядываясь назад и не слишком интересуясь будущим. Возможно, когда-то я помогла вам. Это моя работа, и вы не поскупились на гонорар. Сегодня вы мне оказали неоценимую услугу. Я могу чем-то расплатиться?

— Пообещайте не направлять против меня ваше оружие, — солидно попросил Вайский. Его хран вопросительно вскинул брови. Понимаю. Пытаться обезопасить себя словами, прячась за спиной такого бравого молодца — как-то не то что даже смешно, а и вовсе уж неудобно. Да только я бы на месте Марина тоже пыталась получить нечто подобное.

— Прошу меня простить — я наемница и убиваю, только если мне за это платят, — слегка улыбнулась я, вставая и привычно забрасывая себе на плечи успевшую задремать Тьму. Вонато просыпаться не пожелала и повисла на мне оригинальным чешуйчатым воротником, лишь пару раз легонько шевельнув хвостом, словно опасаясь, как бы хозяйка ее за дохлую не приняла и в ближайший мусорник не отправила. — Благодарю вас, милорд Вайский. Информация, которой вы изволили поделиться со мной этим вечером, поистине бесценна. Доброй ночи. Дальней тебе дороги до Мрака вековечного, брат.

— Острого тебе меча и легкой руки, — торопливо отозвался хран, отводя глаза. Похоже, он уже записал меня в покойницы. Конечно, а как же иначе — уж кто-кто, а альмы, если берутся за какое-то дело, то доводят его до конца. Помешать им может только смерть. Но я отчего-то сильно сомневалась, что найдется доброхот, который убьет интересующегося мною и Торином хвостатого парня. Не иначе, самой за это малоприятное и трудоемкое дело браться придется.

— Хорошего клиента и легкой смерти, — успел выступить из-за стойки Жун до того, как все разговоры в «Сломанном мече» заглушили истошные вопли дверных петель, покой коих я потревожила, покидая трактир.

На улице было темно и ветрено. Подняв воротник милостиво выданной милордами графьями куртки, я невольно оглянулась на излучающие теплый уютный свет окна «Сломанного меча», потом непреклонно тряхнула головой и быстро зашагала вверх по улице Каштанов, стараясь не угодить ногами в лужи, грязь и малоаппетитные кучки, поррй встречающиеся на пути. До звания «Самый чистый город Райдассы» нашей столице явно далеко.

Конечно, девицы легкого поведения, воры, грабители и прочий лихой люд — не медведи, чтобы с наступлением холодов в спячку впадать. Но осенью и зимой в подворотнях становится очень неуютно, поэтому свою антиобщественную активность они, как правило, стараются перенести в более теплые и комфортные места. Уже в сумерках жизнь на улицах осенней Каленары почти замирает. Это вам не лето, когда ночью и трех шагов невозможно сделать, чтобы не напороться на какого-нибудь вышедшего на воровской промысел татя. Да оно и к лучшему, наверное. Ибо я, хоть и сочувствовала грабителям всей душой, на своей шкуре испытав прелести их нелегкого ремесла, но расставаться с потом и кровью нажитыми денежками в пользу несчастных озябших воришек все-таки не собиралась. Равно как не испытывала особого желания лезть с асоциальными элементами в драку.

Впрочем, есть в нашем славном стольном граде район, который не спит никогда — ни днем, ни ночью, ни в зной, ни в стужу, ни в войну, ни в мор, ни в благополучное и сытое время. Это улица Чар, самое знаменитое, если не считать королевского дворца, место в Каленаре. Ходить по ней можно до бесконечности, потрясенно разглядывая как новое, так уже и не раз виденное. Потому что эта улица каждый раз другая, странная, необычная, меняющаяся, не похожая сама на себя. Достопримечательности сей лет было уже под триста, она пережила не одного монарха и готовилась повидать правление еще как минимум десятка. Ибо такие районы воистину неубиваемы. Над ними не властны ни люди, ни время, ни даже пространство.

Три сотни лет назад это была самая обычная улица, прозывавшаяся просто и немудрено Зимней. Обитали на ней люди серьезные, зажиточные, знающие цену деньгам, словам и своему времени — купцы, главы гильдий, чиновники и даже кое-кто из дворян. Короче, место было почтенное, солидное и уважаемое. Чародеи в те далекие времена (как, впрочем, и сейчас) тоже были людьми небедными. И, как все состоятельные горожане, они предпочитали селиться в престижных районах. Отчего чудодеи облюбовали для своих домов и лабораторий именно эту улицу — загадка. Но что сделано, то сделано, а маги никогда особой логикой не отличались. Однако слишком уж беспокойное соседство они собой представляли, и вскоре все судьи Каленары (коих и в те дремучие времена хватало — уж что-что, а карательная система в нашей стране всегда развита была отменно) оказались завалены жалобами обозленных жителей Зимней улицы. Они требовали дать окорот окончательно распоясавшимся магам, которые, стервецы этакие, честным людям спать до рассвета не дают, все буянят, орут, ссорятся, балы полуночные организовывают да взрывы непонятные устраивают. Судьи, слишком хорошо представляющие, что будет, если попытаться выгнать из собственного дома или хотя бы просто попытаться призвать к порядку какого-нибудь чудодея, столь важное и опасное дело разбирать не решились и дружно передали все жалобы королю, а тот с присущим всем венценосцам максимализмом решил проблему одним махом: просто повелел выселить с улицы всех, кто не относится к магам, а все чародействующее население Каленары, наоборот, туда переправить. Пусть, мол, чудодеи эти, скандальные да вечно всем недовольные, сами устраиваются и между собой решают, что да как.

Ну они и устроились. На славу разместились, надо сказать. Не проявив особой фантазии, поименовали свой заповедник просто и немудрено улицей Чар и принялись обживать щедро выделенные монархом площади. Пространство магией своей искорежили — раньше улица была прямой, как туго натянутая струна эльфийской арфы, теперь же она имела кучу ответвлений, поворотов и тупичков, арок, подворотен и заулков, так что и улицей-то ее назвать было сложно. В этих порождениях магического таланта наших глубокоуважаемых чародейщиков располагались самые невероятные здания, какие только можно себе вообразить. Одни шевелились, другие пытались напевать, третьи парили в воздухе, четвертые просто меняли цвета и приветствовали своих владельцев протяжным воем на манер волчьего. Все, что можно было выдумать за триста лет постоянных умственных упражнений, нашло здесь свое отражение и воплощение в самых необычных и причудливых формах.

Для магов, живущих и держащих свои лавки на улице Чар, что день, что ночь — все едино. В темное время суток жизнь в этом заповеднике чародеев кипит и бьет ключом так же, как в самый светлый и погожий из летних деньков. Да и темнота здесь — понятие весьма относительное. Для любого мага дело чести — навесить на свое жилье столько светящихся шаров и сгустков огня, сколько только поместится. Наверное, для богов, взирающих на мир подлунный сверху, этот район кажется яркой золотой нитью, вплетенной в темно-серую тряпку Каленары.

— Приворотные зелья! Станьте самой прекрасной и желанной для своего избранника!

Ага. Интересно, почему плутоватого вида чародей в сильно поношенной, а местами и откровенно рваной мантии так свято уверен, что его товар пригодится только девушкам? Отчего он кричит только «станьте желанной» и не добавляет «станьте желанным»? Видимо, ему кажется, что любой мужчина хорош и без магических приправ.

— Амулеты, амулеты! Приманка богатства, отвод глаз для воров!

Ну да. Знаем мы этот «отвод глаз». С одной стороны, дело, конечно, хорошее — золото и драгоценные камни лихим людям и впрямь начинают казаться бисерными побрякушками, да только тати наши магию такую очень легко наловчились чувствовать, и потому к излучающему ее едва ли не стаями липнут.

— Снотворное! Самое что ни на есть магичное! Три капли на кусок сахара — и сон, как у младенца!

Ну раз магичное… И ведь ни словом небось не врете, тетенька с вороньим гнездом на голове и внушительным ободком грязи под ногтями! Скорее всего, обещанный разрекламированным снадобьем сон будет именно младенческим, причем в самом прямом смысле — со слезами, криками и мокрой постелью по пробуждении.

Я шла быстро, глядя под ноги, не обращая внимания на приставучих торговцев, иногда осмеливающихся хватать меня за рукава и совать прямо под нос свой сомнительный товар. Магические амулеты, зелья и настои — это, конечно, хорошо, но только если покупать их у знакомого, проверенного чародея, по возможности связанного с тобой чем-то большим, чем простые товарно-денежные отношения. Проще говоря — он должен стесняться впаривать тебе сомнительные амулеты и взвары. На самый крайний случай существуют магические лавки — солидные, почтенные заведения с высоким уровнем обслуживания и еще более высокими ценами. А покупать чародейскую мелочовку у незнакомцев с рук — последнее дело. Для самоубийства существует уйма куда более легких и приятных способов.

На сей раз наши многоуважаемые маги не стали издеваться над окружающими и менять погоду в своем районе не вздумали. А то они это могут, был у меня как-то случай, когда я в тонком летнем платье на улицу Чар явилась, а они здесь зиму устроили и никого не предупредили. Чудодеям смех, а нормальным людям — хоть плачь! Но в этот раз по магическому заповеднику неспешно и плавно шествовала королева Осень, потихоньку набрасывающая желтые пологи на деревья и золотящая траву на газонах. Воздух, повинуясь легким мановениям ее призрачных рук, то и дело послушно затягивался полупрозрачной пеленой мелкой мороси, скорее сгустившегося, падающего с неба тумана, чем обычного затяжного ливня, на какие так щедры многие прохладные осенние деньки. Цветы уже не открывали чашечек, потемнели и сморщились, и лишь какой-то на удивление стойкий и упрямый сорт алиссума, назло всем дождям и ветрам, раскинулся на клумбах белоснежным, медвяно пахнущим ковром.