🕮 Читать книгу «Арабская кровь» онлайн

– Я вернусь, но сейчас должен оказать помощь больным, которых перевозят, – поясняет он, не глядя им в глаза. – Я оставляю вас в хороших руках…

– Но тут уже почти нет врачей! Доктор, золотой вы наш! Имейте же Аллаха в сердце!

Мужчина, опустив голову, выходит.

Последняя грузовая машина, в которой находятся Махди и Самира, едет на место сбора. Повстанцы опасно приближаются к порту и оттесняют лоялистов, которые занимали его всю ночь. Сейчас слышны в основном автоматные очереди, минометы и грохот от взрывающихся гранат. «Только бы случайно машина не пересекла линию огня, – молится Самира. – Аллах, ты вернул мне жизнь, так, по крайней мере, еще минуту позволь мне остаться в земной юдоли и порадоваться». – Она прижимает руки к груди, чувствуя, как в панике барабанит ее сердце. Грузовик поворачивает направо и удаляется от места боев. Отголоски взрывов становятся все тише. Женщина вытирает холодный пот с лица. Она смотрит на обеспокоенного ее состоянием Махди и нежно улыбается.

– Поможем. – Марыся и Рашид уже на месте и протягивают руки к самостоятельно передвигающимся пациентам. Под кузов подставляют металлический бак, который служит ступенькой. Высадка протекает очень успешно.

– Я звоню Хасану, что уже все на месте. – Побледневший от выпавших на их долю испытаний аль-Джарири глубоко вздыхает и набирает номер.

– Через минуту они приблизятся к нам на безопасное для них расстояние, – сообщает он присутствующим, – и сразу начнут высылать небольшие лодки для эвакуации. Говорят, что некоторые из них рассчитаны даже на двадцать человек. Если не смогут причалить к набережной, у нас будет другой выход.

– О’кей, так, возможно, будет лучше, – поддакивает Рашид.

– Только вот контейнеры черт возьмет, – жалуется мужчина. – Ну, что поделаешь, люди важнее.

Отходя от больных, он недовольно поджимает губы. Он отдает себе отчет, что без доставки лекарств у его оставленных в мисуратской клинике пациентов нет шанса выздороветь. Больничная аптека уже пуста.

«Как несправедлива жизнь», – с грустью думает он, но уже через минуту глубоко вздыхает и начинает действовать.

– Послушайте, вы еще не так измучены, как я, старый дед. Взбирайтесь на крышу ангара, там сбоку есть металлическая лестница. Увидите, как выглядит ситуация на поле боя. У вас два бинокля, все же две пары глаз, а не одна. Может, наши уже победили и мы в безопасности? А мы ни о чем не знаем и мараем от страха портки.

Вид с крыши металлического дома, высотой как минимум десять метров, ошеломительный. Марыся поворачивается к морю, которое, несмотря на битву, не утратило своей красоты. Невысокие волны разбиваются о берег, а на волнорезах создаются небольшие гребешки. Вода спокойна и чиста. Большое эвакуационное судно с вывешенным флагом Катара белого и каштанового цвета с зубчатой линией уже хорошо видно. На бортах и самой высокой мачте помещены символы гуманитарных и медицинских организаций. Флагман плывет в сопровождении двух линкоров, вооруженных до зубов, со знаками международных Вооруженных Сил. Выглядит это достойно. Даже дыхание перехватывает в груди. «А может, Рашид согласится и поплывет? Может, изменит свое решение?» – Марыся все еще надеется, хотя знает, что арабский мужчина редко уступает женщине.

– Смотри, – парень дергает ее за руку и поворачивает в направлении порта. – Теперь понятно, почему наши перестали бомбить, – говорит Рашид сдавленным голосом.

– Боже мой, это невозможно! – выкрикивает Марыся. – Эти убийцы сделали из людей живой щит!

Перед глазами наблюдателей предстал вид побоища: уничтоженное бомбами побережье, разбитые контейнеры, ямы и торчащие, будто обрубки, руины портовых строений, обгоревшие и все еще пылающие емкости с горючим. На открытом месте, ведущем в центральную часть пристани, бригада правительственных солдат окопалась за как минимум сотней гражданских. Те, скорее всего, ожидали в порту эвакуации. Повстанцы беспомощны: не будут же они стрелять в своих. Они проигрывают борьбу, отходят с поля битвы. В такой ситуации НАТО прекратило, разумеется, налеты. Беженцы, ждущие у причала паром, в панике. Солдаты, по большей части черные наемники, салютуют по случаю ничтожной победы. Они подходят к испуганным людям – живой стене. Те стонут и воют так, что их слышно даже издалека. Их развязывают и отгоняют прикладами автоматов и пинками. Освобожденная толпа, охваченная страхом, разбегается по всей территории. Часть движется в направлении выхода с пристани, другие с истеричным криком прут напролом, попадая в воронки или в воду. Некоторые не подают уже признаков жизни и лежат в грязи и собственной крови. Медлительные часто попадают на запальчивого вояку, который бьет их так долго, что жертва перестает двигаться. Сейчас лоялисты входят в порт. Никто уже не оказывает им сопротивления. Их глаза притягивает белый цвет флагов, закрепленных на отдаленном ангаре с пациентами. Они начинают друг другу показывать на это место пальцами.

– Скорее! – Рашид сбегает по металлической лестнице, чуть не ломая себе шею. – Войска идут сюда, они не простят нам уловки!

Эвакуационные лодки уже у берега. Подгоняемые криками беженцы начинают вскакивать в лодки, опасно их раскачивая. Пару человек падает в воду, а ведь это больные, в гипсе, с капельницами или просто ослабленные. Они не выплывают уже на поверхность, и на воде показываются только пузырьки воды. Ни у кого нет времени их спасать. Марыся присела на корточки на крыше. Она прикладывает к глазам бинокль и хочет в последний раз увидеть Хасана, который находится на судне. Она узнает его худощавую фигуру. Мужчина бежит по палубе и отдает приказания. Таким она его запомнит. Ее взгляд притягивает еще одна фигура. Девушка хмурится, ее глаза округляются от изумления. «Это невозможно!» – убеждает она себя мысленно.

Высокий мужчина в брюках американских войск, в рубашке хаки и кепи на голове спорит о чем-то с ливийским вожаком. Когда Марыся недоверчиво мотает головой, этот человек снимает кепи и хорошо знакомым ей движением чешет лоб. Потом снимает солнцезащитные очки. Судно уже у берега, ему осталось, может, пятьдесят метров. Девушка задерживает дыхание. Человек, за которым она наблюдает, поворачивается в ее сторону. «Хамид! Хамид! – звучит у нее в голове, а сердце готово выскочить из груди. – Что он тут делает?! Пусть что-нибудь случится, пусть что-то произойдет! – молит она. – Пусть он исчезнет! Я не хочу с ним встречаться, я не хочу возвращаться с ним в Саудовскую Аравию! Боже, пошли гром среди ясного неба, сделай что-нибудь, – просит она, зажмуриваясь и сжимая до боли челюсти. – Я хочу быть с Рашидом, я так его люблю!»

В эту секунду, словно по заказу, начинается обстрел порта. Несколько ракет бороздят небо и сыплются градом в спокойное до сих пор море. Маленькие лодки переворачиваются. Люди барахтаются в воде, как рыбы. Более сильный старается за что-то держаться или вернуться в лодку. Большой эвакуационный паром увеличивает скорость, чтобы как можно быстрее достичь пристани. Беженцы, приготовившись к прыжку, только и ждут этой возможности. Они протягивают руки вперед, а моряки и военные на палубе готовят все для погрузки. Охраняющие их линкоры производят первые залпы, и над собравшимися раздается грохот. Все вокруг занавесили пыль и песок, смешанные с водой. Люди кричат как резаные. Марыся соскакивает с лестницы и, дрожа от ужаса, прячется за углом ангара.

– Сейчас ваша очередь! – Аль-Джарири все же находит ее. – Я обещал Хасану, что доставлю вас на судно, значит, так и сделаю.

Он подталкивает Махди и Самиру к берегу.

– Рашид, парень, шевелись!

– Я с вами не плыву. – Рашид, как будто защищаясь, скрещивает руки на груди. – Не могу вынести несправедливости, которую причинили моему народу. Это убийство людей! – выкрикивает он. – Я не потому хочу присоединиться к повстанцам, чтобы мстить за утрату всей семьи, нет! Здесь гибнут безоружные матери, отцы и их невинные дети! Может, в душе я милый парень, трусливый пацифист, но я молодой и сильный мужчина, который умеет пользоваться оружием и отчаянно хочет помочь своим соотечественникам, обычным добропорядочным ливийцам, – сообщает он среди грохота выстрелов и снарядов, летающих над головой.

– Что ж, – доктор из Мисураты после такого заявления не спорит, вручает тому ключи от машины, – я удивляюсь тебе. Ты мог бы, поджав хвост, убежать отсюда, а ты подставляешь стране свое плечо, чтобы мы, обычные люди, могли когда-то жить в справедливости.

Он обнимает парня.

– Надеюсь, что мой автомобиль еще на стоянке перед главным входом в больницу. Он тебе понадобится.

– Спасибо.

– А ты куда, Мириам? – Удивленная Самира протягивает руки к племяннице. – Что ты творишь?

– Иду с ним. – Марыся поворачивается и уходит, не оглядываясь.