🕮 Читать книгу «Присвоенная» онлайн

— Кристоф, пожалуйста! — умоляла я, почти плача. — Позволь мне помочь!

Какая-то тряпка оказалась зажатой в моих руках, и я стала промокать ею проклятую жидкость на его руке, плече, шее. Но он был слишком высок, и ткань не доставала. Ухватив ее крепко, я резко рванула, отдирая часть — часть алого шелка, и трясущимися руками вновь лихорадочно взялась убирать с его кожи и одежды то, что причиняло ему боль. Сквозь пелену слез я уже почти ничего не видела и все умоляла, умоляла его открыть лицо!..

Мои щеки были все мокрые, когда его рука, дрогнув, опустилась.

И я заплакала еще сильнее! Всю левую сторону лица обезобразил глубокий ожог, шея выглядела так, будто долго лежала на раскаленных углях, а сквозь одежду проступали мокрые пятна невидимых пока повреждений на груди, плече, животе… И всюду, всюду мелкие точки ожогов!

Вдруг заныла левая часть лица, шея, плечо, грудь — каждая его рана болела у меня! Вцепившись пальцами в его одежду, роняя на нее тяжелые соленые капли, я упрашивала:

— Скажи, чем помочь! Скажи…

А он притронулся к моей щеке и улыбнулся.

— Мне уже не больно, Диана.

И улыбка вернула красоту в его черты, а светящиеся счастьем глаза заставили забыть о повреждениях…

У меня перехватило дыхание — так он был прекрасен.

Глядя, как Мойра обрабатывала его раны, вздрагивая вместе с ним от боли каждый раз, когда тампон, смоченный в желтоватой жидкости, касался обожженных мест на его коже, я устало размышляла… Может, я все испортила?

Когда ко мне вернулась способность видеть что-либо, кроме его боли, взгляды гостей вокруг нас были очень странными. Сложно сказать, что они отражали на самом деле: насмешку, удивление или… зависть. В конце концов, я не настолько разбиралась в психологии.

И мне было все равно.

Адамас — единственный, кто привлек мое внимание по — настоящему. Он участливо заглядывал в лицо Кристофа, цокая языком, многократно и неубедительно извинялся, становился за его плечом, демонстративно глядя на меня — достаточно ли ясна разница между его совершенной красотой и уродством Кристофа? Меня снедало почти непреодолимое желание схватить его за волосы и окунуть по пояс в проклятое озеро! И только понимание того, насколько это неосуществимо, не давало мне сорваться с места. Я просто смотрела ему в глаза, мысленно выжигая их…

Кристоф потряс меня спокойствием и терпением. Казалось, мои слезы смыли его боль без следа. Он игнорировал Адамаса с его фальшивыми извинениями и играл с улыбкой роль радушного хозяина, будто и не было на его коже и одежде жидкости, въедавшейся все глубже с каждой минутой. Однако так же вели себя и остальные пострадавшие. Меня коробило от этой показной доблести, но, как я уже поняла, традиции на балу чтили свято.

Уже светало, когда последний гость попрощался с нами. Мы стояли на крыльце рука об руку. Я взволнованно повернулась к нему.

— Кристоф…

— А теперь пойдем! — прервал он меня с улыбкой. — Есть одно старое доброе средство.

И вот я смотрела, как Мойра пыталась помочь ему, и думала, насколько же надо тосковать по сильным переживаниям, чтобы так безрассудно рисковать собой! И невозможно было не задаться пугающим вопросом: а будет ли это горение мной долгим? Хватит ли его хотя бы на мою короткую жизнь с ним?

Но сейчас имело значение лишь одно — его боль. И я опять вздрогнула, следя за тампоном.

— Диана, мне уже не больно.

Его успокаивающий тон не убеждал меня. Как это могло быть не больно?

Но Мойра убирала все на поднос и явно собиралась уходить.

— Честное слово, Диана! Иди сюда, сама увидишь — все уже затянулось, — он поднялся с дивана.

Осторожно, боясь случайно задеть его, я подошла. И не поверила своим глазам! На месте ран были свежие рубцы, как если бы прошла пара недель с момента ожога.

— Традиция этих сражений насчитывает столько веков, — сказала Мойра, приостановившись в дверях, — что заживляющее средство просто не могло не появиться. Его изобрели, но оно не всесильно, к сожалению!.. С другой стороны, — улыбнулась она после краткой паузы, — если бы заживало слишком быстро, какой бы был в сражении смысл? Ну все, спокойной ночи или, скорее, уже спокойного дня!

И, смеясь, закрыла дверь.

— Тебе правда не больно? — все еще не веря, я хотела, но не решалась коснуться большого темного рубца, спускавшегося с левого плеча и тянувшегося через грудь к животу Кристофа. Сейчас, когда он был без рубашки и стали видны все повреждения, сосредоточившиеся в основном в левой стороне его мощного торса, я ясно чувствовала их на своем теле — на левой стороне.

Улыбнувшись, он взял мою руку и прижал к рубцу на груди.

— Не больно. Правда.