Они знали, перед кем пели.
— Кристоф! — повернувшись к нему, я увидела, что он внимательно за мной следит.
— Говори, Диана. В этой ложе все устроено так, что сказанное не покидает ее пределов. Никто в зале не услышит тебя.
— Актеры — люди, а зрители — нет… — я не сомневалась в этом.
— Да, ты правильно поняла.
— Почему? Вы считаете пение занятием, не достойным вас?
Он долго молчал, будто раздумывая над серьезной проблемой, и, наконец, решился.
— Вовсе нет. Более того, некоторые даже добиваются весомых успехов на этом поприще…
— Но?
— …но в спектаклях, поставленных специально для нас, участвуют только люди. Об этом мало кому известно, и чаще всего певцы сами не понимают, перед кем им приходится выступать…
— Но эти понимают!
— Откуда ты знаешь? — удивился Кристоф, даже не попытавшись возразить.
Я посмотрела ему в глаза, и он узнал, что я скажу, еще до того, как слова слетели с моих губ.
— Они в смертельном ужасе! — я приблизилась к его лицу, вглядываясь, желая не пропустить отклик. — …И вам это нравится. Это — неотъемлемая часть представления, не так ли?
Кристоф молчал долго, боясь пошатнуть мое отношение к нему как правдой, так и ложью. Но все же, вздохнув, признался:
— Я не думал, что ты сможешь понять, иначе ни за что не взял бы тебя с собой! — он посмотрел прямо на меня. — Тебе известны мои худшие стороны, Диана, и я не собираюсь скрывать еще одну. Ты либо принимаешь мою суть до конца, либо…
Формально сказанное не звучало вопросом, но Кристоф ждал ответа. Мы оба остро чувствовали важность момента.
— С ними, — я указала на сцену, — не случится ничего плохого, и это самое важное! Остальное для меня не имеет значения.
Я и не предполагала, насколько точными окажутся мои слова!
— Да будет так. — Кристоф, пронзительно глянув на меня, впервые за вечер отпустил мою руку и быстро вышел из ложи.
Он не знал, что в тот вечер случилось небывалое — судьба решила сыграть с ним шутку: готовясь к особому представлению, организаторы установили в королевской ложе новейшее оборудование, чтобы столь важные персоны, даже не вслушиваясь, могли уловить мельчайшие нюансы виртуозного исполнения.
И я смогла.
— Сегодня актеров не трогать! — прорычал Кристоф так отчетливо, будто был в паре метров от ложи.
В дальнем конце зала я разглядела его высокий силуэт и фигуры еще троих мужчин. Зрители, забыв о представлении, обратили лица в их сторону.
— Но, Кристоф, права уже выкуплены! И очень известными личностями!
— Это неважно! Певцы уйдут после спектакля живыми!
— Но убытки… — лепетал кто-то слабым голосом. — За все уже уплачено! Ставки сделаны! И даже ее сиятельство пожелала одного из этих людей! Мы не можем…
В следующий миг фигура говорящего болталась в воздухе на руке Кристофа. Я рефлекторно обхватила свою шею, вспоминая это ощущение.
— Повторяю! — Видеть его близко не было нужды, я знала это выражение лица, когда его голос звучал по — звериному. — Отменить бронирование и ставки! Вернуть деньги и отпустить всех участвовавших в спектакле! Или завтра ваше заведение закроется! Мне, как вы знаете, это устроить несложно. И тогда будете считать свои убытки по — настоящему!
…Спустя час мы возвращались домой. Моя рука уже привычно покоилась в руке Кристофа. В слабом свете приборов его глаза казались необычайно усталыми. В них я впервые увидела бесчисленные годы, не оставившие физических следов на его лице.