– Ансельма Безродного.
Глаза Рея стали большими.
– Не слышали? – удивилась Алэйне. – Империя зачитывается.
– Гм!.. – выдавил Рей. – И есть чем?
– Конечно! – заверила Алэйне. – Хотите, прочту?
Рей кивнул. Алэйне продекламировала:
– Славно? – спросила, закрыв книгу.
– Муть! – сказал Рей.
– Вы просто завидуете! – обиделась Алэйне.
– Чему?
– Душе и сердцу Ансельма. Как благородно выражал он свои чувства! Как страдал по умершей возлюбленной! Любая женщина мечтает, чтобы ее так любили!
Алэйне вздохнула.
– Не думаю, чтоб вам понравилась любовь Ансельма, – сказал барон. – Я знал его.
– Откуда? – удивилась Алэйне.
– Учились вместе.
– Расскажите! – встрепенулась Алэйне. – Какой он?
– Обыкновенный, – пожал плечами барон. – Шалопай и вертопрах, сын небогатого дворянина, которого родители по странной прихоти отправили учиться в Киенну. Ансельм этого не хотел, потому и взял такой странный псевдоним. В университете, как я рассказывал, дворяне стеснялись титулов. Словесности нас учил профессор Симплициус. На его лекции приходили с других факультетов – так интересно он говорил. По совету Симплициуса Ансельм стал писать стихи. Профессор хвалил его, но Ансельм не воспринимал это всерьез. Стихи раздаривал приятелям и даже менял их на выпивку.
– Не клевещите! – обиделась Алэйне.
– Чистая правда, миледи! Хотите, расскажу, как появилось это стихотворение? Ансельм ухлестывал за вдовушкой – из числа тех, кто одаряет благосклонностью юношей вроде него. Желаемого Ансельм добился, но ненадолго. Вдовушка предпочла ему другого – более знатного и богатого. Ансельм отправился в таверну – заливать горе вином. Там сидели приятели. Они знали о горе Ансельма и стали подшучивать над незадачливым любовником. В ответ Ансельм заявил: ветреницы для него не существует, она умерла в его сердце. Приятель поймал Ансельма на слове и предложил написать мадригал. Пообещал, если понравится, оплатить обед. Ансельм вызов принял. Достав бумагу и чернильницу, набросал дюжину строк. Вот этих. Прочел их. Все были растроганы. Приятель оплатил обед, Ансельм в благодарность подарил ему стихотворение. Думаю, он не подозревал, что со временем кто-то соберет и издаст эти опусы.
– Вы так умеете все опошлить! – надулась Алэйне.
– Пошлость – это правда, которую неприлично слышать, – возразил Рей. – Прилично промолчать. Не замечать, что герцогством правит развратная тварь, забыть, как девушку изнасиловали похотливые скоты – всего лишь за то, что она посмела одному из них отказать. А вспомнить, как на самом деле родились стихи Ансельма, и вовсе верх неприличия.
– Я не хотела вас обидеть! – поторопилась Алэйне.
– Вы ни при чем, – вздохнул Рей. – Я зол на себя. Было время, когда и я думал как все. Чванился титулом и мундиром, гордился вниманием красивых девушек. Все оказалось прахом: дворянство, чин, красота. Подлинным счастьем была любовь женщины, поруганной и отвергнутой всеобщим мнением, но по-настоящему благородной и чистой. Но даже ее я потерял.
– Вы молоды и красивы, – сказала Алэйне, – и еще найдете свое счастье.
– Кому нужен барон без баронства?
– Денег, которые вы получите, хватит на новое.
– Где я буду чувствовать себя чужаком? Посмотрите на Люка! Он до сих пор тоскует по Меррии. Едва привыкнув к новому дому, он вновь в скитаниях. Люк – очень хороший человек, миледи. У него добрая душа и чистое сердце. Недаром Флор к нему льнет. Женщины это чувствуют. Только все это зря. Флор – дочь дворянина?
– Разумеется, – кивнула Алэйне. – Она же фрейлина.
– Отец не отдаст ее за меррийца.
– Родители Флор умерли, она сирота и бесприданница. Да! – подтвердила Алэйне, уловив удивленный взгляд барона. – Ее воспитала тетка, желавшая сбыть племянницу с рук. Поэтому Флор согласилась стать фрейлиной. Сами понимаете, – добавила Алэйне, помолчав. – Желающих на это место было не много. Кому нужна слава распутницы? Флор нечего терять, потому она и льнет к меррийцу. Думаю, она не сказала, что бесприданница. Стоит Люку узнать, и он забудет о ней.