Алэйне зарделась от похвалы.
– Теперь лучемет? – спросила, скрывая смущение.
– За полдня не освоите, – возразил барон. – Там много настроек. Дальность выстрела, сила и ширина луча, импульсный и постоянный режим… Я учился владеть им неделю, но сам до конца не освоил. Достаточно, что вы стреляете из пистолета и автомата. Поддержите меня в бою.
– А Люк? – удивилась Алэйне.
– Он не признает оружия пришельцев. Считает, что в нем, – Рей потряс автоматом, – скрыты духи, с которыми грешно иметь дело. Испортят ману.
– Что?
– Посмертную судьбу. По вере меррийцев, та зависит от соблюдения правил. Следовал им – попадешь на небо, нарушал – бросят на дно пропасти, где грешников терзают чудовища. Общение с духами – это против правил. Тяжкий грех.
– Как у христиан.
– В этом наши религии схожи, поэтому Люк и крестился. Но убеждений не изменил. Он даже одежду в отличие от нас не меняет. Считает, та от «духов».
– Люк осуждает вас?
– Мерриец не вправе порицать сеньора. К тому же, по мнению Люка, я призвал «духов» для мести. А она – дело благое.
– Вы использовали «духов» против норгов?
– Иначе бы не справился. У меня было сорок шесть воинов, а кочевников – тысяча.
– Расскажите! – попросила Алэйне.
– В другой раз, – отговорился барон. – Забот много.
Он закинул на плечо автомат и скрылся внутри корабля. Алэйне, поколебавшись, присоединилась к Флор, которую Люк учил обращению с ножом. Увидев наследницу, шевалье поклонился и протянул ей нож. Сделав из веток чучело, мерриец показывал, как в него бить. Причем, как заметила Алэйне, нож был из арсенала пришельцев. Видимо, на него предубеждения Люка не распространялись. Нож и в самом деле оказался хорош: с удобной рукоятью, с не слишком длинным, но остро отточенным лезвием, к тому же зачерненным. Женщины прыгали и пыхтели, нанося удары, мерриец останавливал их, показывая, как нужно делать правильно; так они и провозились до вечера. Время от времени Алэйне замечала Рея. Тот вытаскивал из корабля какие-то трубы, сумки, а затем явился с предметом, отдаленно похожим на автомат. Только этот был длиннее и тяжелее. Барон установил его на откидные ножки, прилег и прицелился в покалеченное выстрелами дерево. В следующий миг «автомат» заревел, выбрасывая из кончика трубы пламя. Дерево вздрогнуло, зашаталось и переломилось, рухнув вершиной на близлежащие кусты. Мерриец и девушки застыли, раскрыв рты. Рей встал, удовлетворенно гмыкнул и утащил «автомат» к общей куче.
Алэйне сбегала за шпагой и жестом пригласила меррийца пофехтовать. Тот осклабился и принес меч. Спустя мгновение Алэйне поняла, что ее если и учили, то не тому и не так. Люк раз за разом выбивал шпагу из ее рук, причем, как видела Алэйне, не особо напрягаясь. Нахмурившись, она вложила шпагу в ножны и обернулась. Рей стоял у корабля, сложив на груди руки. Без сомнения, он все видел.
– Идем ужинать! – сказал он и скрылся внутри.
После еды женщины легли отдохнуть. Флор сразу затихла, а Алэйне не спалось. Она ворочалась, вспоминая вчерашний разговор с Реем, события сегодняшнего дня и, наконец, решительно встала. Барон нашелся снаружи. Он сидел у костерка с меррийцем и о чем-то с ним беседовал. Причем говорил один Рей, Люк отвечал жестами.
– Не помешаю? – спросила Алэйне, приблизившись. – Не могу спать в этой бочке! В ней даже окон нет!
– И мне неуютно, – сказал Рей. – Люк вовсе ночует на воздухе – меррийцы любят простор. Присаживайтесь, миледи!
Алэйне последовала совету.
– Пришельцы живут в кораблях, не выходя, – продолжил барон. – До их планеты месяц пути.
– Откуда знаете? – удивилась Алэйне.
– Корабль рассказал. Он показал мне их мир. Я не хотел бы там жить.
– Отчего?
– У них высокие дома – выше этих деревьев, тесные комнаты в жилищах, запруженные улицы, суета на земле и в небе. Здесь лучше.
Рей замолчал, и некоторое время возле костра было тихо.
– Я могу с вами поговорить? – спросила Алэйне.
Барон кивнул. Люк встал и скрылся в темноте.