– Очень красивая вещь. Просто уникальная.
– Вы совершенно правы, – заметил подошедший к ним мистер Денман. – Эту ширму мы купили вскоре после нашей свадьбы. Заплатили за нее, как мне кажется, десятую часть ее реальной цены. А потом целый год на всем экономили. Анна, ты помнишь то время?
– Да, конечно.
– Сказать по правде, не стоило ее покупать. Во всяком случае, тогда. Сейчас, конечно, другое дело. Знаете, недавно на аукционе «Кристи» было выставлено несколько красивых лаковых вещиц. И все китайские. Как раз для этой комнаты. Но когда я предложил Анне поменять здесь мебель, она наотрез отказалась.
– А мне нравится, как обставлена комната, – сказала миссис Денман и посмотрела на мистера Саттерсвейта.
В ее глазах он прочитал вызов. Оглядев комнату, он не заметил в ней ни картин, ни фотографий, ни цветов, ни безделушек – ровным счетом ничего, что делало бы ее похожей на женскую. Если бы не эта китайская ширма, то гостиную миссис Денман можно было бы принять за комнату в меблированных апартаментах.
Женщина улыбнулась:
– Знаете, я завела этот разговор только потому, что знаю: вы меня поймете. Мы приобрели эту ширму не потому, что она дешево стоила, а из-за любви к прекрасному. Вещь эта уникальная, и мы купили ее, хотя могли бы потратить деньги на что-нибудь более необходимое. А мебель, о которой говорит Джон, мы можем купить без ущерба для семейного бюджета.
Мистер Денман рассмеялся:
– Делай как знаешь. – В его голосе слышалось легкое раздражение. – В конце концов, ничего плохого в нашей мебели я не нахожу. Она, конечно, не антиквариат, но зато солидная.
– Да-да, типичная английская мебель, – тихо произнесла миссис Денман.
Мистер Саттерсвейт удивленно посмотрел на нее. Он понял, что она хотела этим сказать: в сравнении с красивой китайской ширмой английская мебель выглядела просто уродливой.
– А на тропинке мы совершенно случайно встретили мисс Стенвелл, – сказал мистер Саттерсвейт. – Она сообщила, что в сегодняшнем представлении выступит в роли Пьеретты.
– Да, – подтвердил мистер Денман. – И думаю, что она ее неплохо сыграет.
– Но она никуда не годно передвигается по сцене, – заметила бывшая балерина.
– Ерунда, – парировал мистер Денман. – Все женщины, Саттерсвейт, одинаковы: не любят, когда в их присутствии хвалят других. А Молли – девушка очень миленькая, и любая женщина готова принизить ее достоинства.
– Я говорю о том, как она танцует, – сказала миссис Денман. – Да, она миленькая, но уж очень неповоротливая. И пожалуйста, не спорь со мной. В чем, в чем, а в танцах я разбираюсь.
– Я слышал, приглашены профессиональные танцоры.
– Да. Два артиста балета, – сказал мистер Денман. – Их привезет на своей машине князь Аранов.
– Сергей Аранов? – спросила его супруга.
Он резко обернулся и удивленно посмотрел на жену:
– Ты что, знаешь его?
– Да. Еще по России.
Мистеру Саттерсвейту показалось, что хозяин дома встревожился.
– Думаешь, он тебя узнает?
– Конечно узнает, – ответила Анна Денман. Глаза ее засверкали, и она звонко засмеялась. – Сергей! – воскликнула женщина. – Так это он привезет артистов. Да, он всегда увлекался балетом.
– Этого я не забыл, – резко произнес Джон Денман.
Он развернулся и вышел из комнаты. Мистер Кин последовал за ним.
Хозяйка дома подошла к телефону, сняла трубку и, сказав телефонистке номер, стала ждать. Мистер Саттерсвейт направился к двери, но миссис Денман жестом дала понять, чтобы он не уходил.
– Я хотела бы поговорить с леди Росгеймер, – сказала она в трубку. – О, это вы? С вами говорит Анна Денман. Скажите, князь Аранов уже приехал? Что-что? О боже, какой ужас! – Миссис Денман еще несколько секунд держала возле уха телефонную трубку, затем положила ее и испуганно посмотрела на мистера Саттерсвейта. – Произошла автоавария, – упавшим голосом произнесла она. – Машину вел сам князь. Одна балерина пострадала. Она вся в синяках и ушибах, так что танцевать не сможет. У ее партнера сломана рука. А вот Сергей Иванович увечий не получил. Наверное, его сам черт бережет. Боже мой, он так и не изменился за все эти годы!