Леди Чарнли заинтересовалась:
– Какое событие вы имеете в виду?
– Самоубийство вашего мужа, Аликс. Я знаю, что воспоминание о нем и по сей день вызывает у вас боль.
– Вы ошибаетесь. Теперь уже ничто не причиняет мне боли.
Мистер Саттерсвейт вспомнил слова Фрэнка Бристоу: «Она показалась мне какой-то нереальной. Даже тенью. Такой таинственной, словно пришла из старинной шотландской сказки». «Художник назвал ее «тенью» и в своем определении оказался предельно точен, – подумал он. – Да, леди Чарнли и в самом деле стала настоящей тенью. А где же та молодая и жизнерадостная Аликс? Она осталась в прошлом. В прошлом, отдаленном от нас на долгие четырнадцать лет».
– Дорогая моя, вы меня тревожите, – обратился к ней мистер Саттерсвейт. – Вы стали похожи на плачущую даму с кувшином.
Кофейная чашка, задетая локтем Аспасии Глен, звякнула и упала на пол. Актриса начала было извиняться, но хозяин дома движением руки остановил ее. «Итак, мы все ближе и ближе к истине, – подумал Саттерсвейт. – Вот только какова она?»
– Давайте вспомним, что произошло четырнадцать лет назад, – предложил мистер Саттерсвейт. – Вспомним тот день, когда лорд Чарнли покончил с собой. Почему он это сделал? Что заставило его совершить самоубийство?
Вдова покойного суетливо заерзала в кресле.
– На этот вопрос может ответить только леди Чарнли, – резко произнес Фрэнк Бристоу.
– Вздор, – буркнул полковник Монктон и перевел взгляд на вдову.
Леди Чарнли с застывшим отчаянием в глазах смотрела на художника, словно тот требовал от нее ответа. Наконец, кивнув, она заговорила. Голос ее звучал отрешенно:
– Да, вы правы. Я знаю, почему застрелился мой муж. Поэтому, пока жива, в замок я не вернусь. Более того, если Дик, мой мальчик, будет настаивать на переезде, то я скажу ему, что это невозможно.
– Но почему? – спросил мистер Кин. – Может быть, объясните?
Она взглянула на него, а затем странно спокойно, словно в глубоком гипнозе, стала говорить:
– Хорошо, если вы так хотите, я вам все расскажу. Дело в том, что в его бумагах я нашла письмо, которое тут же уничтожила.
– Что за письмо? – поинтересовался мистер Кин.
– Письмо от несчастной девушки, которую он соблазнил и покинул. Она служила гувернанткой у Мерриамов. Их связь продолжалась до самой нашей свадьбы. Она, как и я, была беременна. Любовница лорда Чарнли писала ему, что ждет от него ребенка и что об этом сообщит мне. Поэтому он и застрелился.
Леди Чарнли обвела рассеянным взглядом всех присутствующих, как это делает школьник, с блеском ответивший на вопрос учителя.
Полковник Монктон достал из кармана носовой платок и громко высморкался.
– О боже! Так вот какова причина. Тогда все понятно.
– Разве все? – спросил мистер Саттерсвейт. – А чем в таком случае можно объяснить такую вещь? Почему мистер Бристоу нарисовал своего «Мертвого Арлекина»?
– Что вы хотите этим сказать?
Словно ища поддержки, мистер Саттерсвейт посмотрел на Харли Кина и, видимо получив ее, ответил:
– Я понимаю, что это прозвучит для вас странно, но картина – ключ к разгадке. Ведь мы же собрались здесь только из-за нее. Она свела нас, а это случайностью быть не может. Если не мистер Бристоу, то «Мертвого Арлекина» нарисовал бы кто-то другой. Вот что я имел в виду.
– Хотите сказать, что на мистера Бристоу оказала влияние атмосфера Дубовой гостиной? – высказал свое предположение полковник Монктон.
– Нет, не Дубовой гостиной, а Террасной комнаты, – ответил мистер Саттерсвейт. – В этом я абсолютно уверен! Душа мертвого смотрит в окно на свое же бездыханное тело.
– Нестыковка получается, – заметил полковник. – Тело лорда Чарнли лежало на полу не Террасной комнаты, а Дубовой гостиной.
– А если допустить, что это было совсем не так? Предположим, лорд Чарнли лежал там, где его и нарисовал мистер Бристоу. То есть на мраморном полу в черно-белую шашечку. Во всяком случае, так ему подсказало его воображение художника.
– Ерунда! – возразил полковник. – Тогда бы мы тело лорда в Дубовой гостиной не обнаружили.