– Закрыто на шпингалеты. Более того, на нем были глухие ставни.
Возникла пауза.
– Вот так-то! – с триумфальным видом воскликнул полковник.
– Да, все свидетельствует о самоубийстве, – мрачно констатировал мистер Саттерсвейт.
– И вот еще что. Я всегда смеялся над теми, кто верит в спиритизм, но тогда во всем замке, и особенно в Дубовой гостиной, царила какая-то жуткая атмосфера. Деревянные панели на стенах комнаты, в которой застрелился лорд, были испещрены пулями, поскольку там устраивались дуэли, а на ее полу виднелось загадочное пятно. Паркет в гостиной перестилался неоднократно, но оно все равно появлялось. Думаю, сейчас на паркете уже другое пятно – от крови бедного лорда.
– А крови было много? – поинтересовался мистер Саттерсвейт.
– Нет. Как сказал врач, удивительно мало.
– И как же лорд Чарнли покончил с собой? Выстрелил себе в голову?
– Нет, в сердце.
– Но сделать это совсем непросто, – заметил Фрэнк Бристоу. – Попасть себе в сердце очень трудно. Я, будь на его месте, стрелял бы куда угодно, только не в сердце.
Мистер Саттерсвейт задумчиво покачал головой. Рассказ полковника Монктона его разочаровал, он хотел найти в нем хоть какую-то зацепку.
– И вообще, этот старинный замок – хранитель многих тайн, – продолжил полковник. – В нем водятся привидения. Правда, сам я их не видел.
– И даже плачущей дамы с кувшином?
– И ее тоже, – бодро ответил Монктон. – Но вся прислуга клянется, что видела.
– Суеверие – это наследие Средних веков, – заметил Фрэнк Бристоу. – И тем не менее не все от него избавились. Слава богу, хоть мы этого лишены.
«А суеверие ли это?» – подумал мистер Саттерсвейт, посмотрев на пустующий стул.
– Вы не думаете, что и от суеверий может быть польза? – спросил он.
Молодой человек удивленно посмотрел на него.
– Польза? – переспросил он. – Какое неподходящее для этого случая слово.
– Ну, Саттерсвейт, надеюсь, что теперь-то я вас убедил? – торжествующе спросил полковник.
– Да, вполне, – успокоил его мистер Саттерсвейт. – Хотя на первый взгляд может показаться странным, даже невероятным, чтобы молодой, богатый человек, который только что вернулся из свадебного путешествия, ни с того ни с сего взял да и застрелился. Но, как ни странно, я с вами согласен. От фактов никуда не деться. – Он сурово сдвинул брови.
– И самое интересное, что мы так и не знаем, почему лорд Чарнли застрелился, – продолжал полковник. – Конечно, слухи ходили разные. Но вы же знаете, что такое сплетни.
– Да, причина гибели лорда так и осталась для всех загадкой, – задумчиво произнес мистер Саттерсвейт.
– Причем загадкой не из легких, – согласно заметил Фрэнк Бристоу. – А кто-нибудь выиграл от его смерти?
– Никто, – ответил мистер Саттерсвейт. – Кроме его сына. Но тогда он еще находился в утробе матери.
– Представляю, какой удар получил бедняга Хью Чарнли, узнав о беременности леди Чарнли, – злорадно сказал полковник Монктон. – Ему ничего не оставалось, как ждать, кто появится на свет – мальчик или девочка. Думаю, что с не меньшим нетерпением ждали этого часа и его кредиторы. Но их ожидания не оправдались – вдова лорда Чарнли родила сына.
– А как она восприняла самоубийство мужа? – спросил художник.
– О, бедное дитя! – печально произнес полковник. – Мне ее никогда не забыть. Она не рыдала, не впадала в истерику – просто оцепенела от свалившегося на нее горя. Я уже говорил, что на следующий же день после трагедии она уехала из замка и никогда больше не возвращалась.
– Выходит, и леди Чарнли не смогла хоть чем-то объяснить самоубийство мужа, – усмехнувшись, заметил Бристоу. – В этом деле мог быть кто-то замешан. Мужчина или женщина. Не так ли?
– Вполне возможно, – согласился с ним мистер Саттерсвейт.