Прервавшись, он о чем-то задумался, а затем кивнул своим мыслям:
— Поехали ко мне домой! Отцу надо узнать о том, что рассказала Лин, и вы правы — нам надо узнать ответы на наши вопросы!
— Хорошо, — кивнула я, — Кэл?
— Ты можешь ехать и без меня, если хочешь, — мягко ответил он.
— Могу, но не хочу! — твердо заявила я, заставив его улыбнуться.
— А как мы поедем? — резонно спросил Кэл.
— Недалеко есть конюшни, идем, — подхватился Рейн.
Через полчаса мы въезжали в ворота Верхнего города: стражники низко поклонились, едва завидев родовой перстень Рейна. Он предложил нам пришпорить лошадей, что мы и сделали. Так что еще через десять минут мы натянули поводья во дворе роскошного особняка из золотистого камня, похожего на тот, из которого были сложены здания Академии. Спешившись и вручив поводья лошадей спешно подбежавшим слугам, мы с Кэлом последовали за Рейном, который вдруг весело улыбнулся:
— Вот я и заманил тебя к нам, Лин! А то мама мне уже много раз повторяла: почему ты Лин не пригласишь? Я ей, конечно, объяснял, что ты просто страшно занята, но…
— Я с удовольствием встречусь с тари Лариной, но сначала нам нужно поговорить с твоим отцом, — покачала головой я.
Мы поднялись по невысокой парадной лестнице и вошли в двери, предупредительно распахнутые перед нами слугой. Войдя, мы оказались в просторном помещении, чем-то напомнившим мне холл оперного театра: мрамор, зеркала и широкая лестница, ведущая на второй этаж.
— Идем, — нетерпеливо поторопил нас друг, стремительным шагом направляясь к лестнице.
Поднявшись, мы подошли к одной из дверей, но только Рейн хотел ее толкнуть, как вышедший ему навстречу слуга склонился в поклоне.
— Крен, отец дома? — спросил Рейн.
— Да, тар Рейнвар, он в своем кабинете, но велел всем говорить, что занят.
Рейн нахмурился, потом махнул рукой:
— Все равно идем! У него кто-то есть?
— Нет, тар, прикажете доложить о вас и ваших гостях?
— Не нужно, мы войдем без доклада, — покачал тот головой.
Слуга поклонился и открыл дверь, пропуская нас. Войдя, мы оказались в большой комнате с роскошными деревянными панелями изумительной работы. Комната была поделена на зоны: более уютная недалеко от двери — камин, сейчас не разожженный, с несколькими креслами перед ним, столиком с какими-то графинами и стаканами, и «деловая» — роскошное бюро из красного дерева, шкафы, полные книг, полки со свитками. За столом изучал какие-то бумаги отец Рейна, который, не отрываясь от них, недовольно проворчал:
— Ну кто еще?! Я же велел меня не беспокоить!
— Это я, отец, — ответил Рейн, заставив того отложить бумаги и тревожно нахмуриться, поднимаясь нам навстречу:
— Сынок, что ты здесь делаешь? Ты же уехал в Академию! О, какие гости, — обратил он внимание на меня, — неужели очаровательная нари Алиэн наконец почтила наше скромное жилище своим присутствием? А вы, я так понимаю, тар Кэлларион? Рейн о вас много рассказывал!
— Тар Виран, — склонила голову я, — прошу прощения, что мы оторвали вас от дел, но у меня есть информация, которая может быть вам небезынтересна.
— И у нас есть к тебе ряд вопросов, — подхватил Рейн, — где мы можем поговорить?
Канцлер выслушал меня и сына с заинтересованным лицом, а затем кивнул на кресла:
— Садитесь, прошу вас.
Мы разместились, тар Виран вдруг прищурился и позвонил в колокольчик. Поманил вошедшего слугу и что-то тихо прошептал ему на ухо. Затем вальяжно откинулся на спинку кресла, подождал, пока закроется дверь, и произнес:
— Нари Алиэн, я вас внимательно слушаю!
Впрочем, весь его чинный вид слетел, стоило мне начать говорить. Он чуть наклонился вперед и вперил в меня немигающий взгляд, словно впитывая каждое мое слово. Когда я закончила, он сжал кулаки: