Через полчаса в дверь постучали. Я в последний раз взглянула на себя в зеркало и пошла открывать. За дверью стоял Кэл, глаза которого загорелись при взгляде на меня. Сделав шаг вперед, он заставил меня отступить обратно в комнату и негромко произнес:
— Добрый вечер, красавица моя!
От его бархатного голоса с едва заметной хрипотцой по телу пробежала волна жара, плеснув румянцем на щеки. Голос изменил мне, так что я прошептала:
— Добрый вечер, любимый! Боги, ты такой красивый!
Он взял мои руки и поцеловал кончики пальцев, а потом вдруг притянул меня к себе и накрыл поцелуем мои губы. Поцелуй был нежным и одновременно страстным, наш первый настоящий поцелуй с того вечера… Когда Кэл оторвался от моих губ, я едва стояла на ногах: голова кружилась, словно после шампанского, колени подгибались… Он едва слышно произнес:
— Если бы ты только знала, как я сейчас хочу остаться с тобой наедине, а не идти на этот бал!
Я прикоснулась губами к его шее чуть выше белоснежного кружева рубашки и шепнула, обдавая дыханием его кожу:
— Я бы тоже хотела этого больше всего на свете!
Он глухо простонал и отстранился, покачав головой:
— Не делай так больше, или я за себя не ручаюсь! Лучше пойдем скорее!
Я кивнула, говорить боялась: вряд ли мне удалось бы справиться с голосом. Взглянула в зеркало, любуясь тем, как мы смотримся вместе. Видимо, Кэл заметил мой взгляд, потому что шагнул ко мне и обнял за талию. Зеркало отразило красивого черноволосого мужчину в темно-синем с серебром камзоле, подчеркивающим широкие плечи и узкую талию, и тоненькую девушку с вьющимися русыми волосами, уложенными в высокую прическу, сияющими от счастья серыми глазами и тронутой румянцем кожей. На этот бал я не стала мудрить с фасоном, так что платье было простым: узкий лиф, оставляющий открытым неглубокое декольте, широкий пояс и струящийся шелк юбки. Цвет я выбрала васильковый — Кэл как-то обмолвился, что ему он нравится — украшенный серебряным шитьем, имитирующим морозный узор на стекле. Единственной необычной деталью был широкий палантин-летучка из полупрозрачного картаэльского шелка, закрепленный чуть повыше запястий браслетами из серебристого кружева. Кэл поцеловал меня в висок и отстранился. Оглядевшись, взял лежавший на кровати плащ и закутал меня в него, шепнув: «все, идем!»
Пока мы шли по широкой дорожке к бальному залу, я все пыталась понять: почему мне так тревожно? Нет, это не было волнением, как в первый раз, это была именно тревога! Не выдержав, я поделилась своими чувствами с Кэлом, который задумался, а затем пожал плечами:
— Знаешь, Лин, я не представляю, из-за чего у тебя такое чувство. Ведь врагов у нас в Академии сейчас нет, разве что только недоброжелатели. Да и не рискнет никто нападать на балу!
— Кэл, я боюсь не нападения… Просто мне кажется, что произойдет что-то неприятное, но я не знаю, для кого из нас! Я только прошу: помни, что твоя вера в меня придает мне сил, хорошо?
Он остановился и взглянул на меня с тревогой:
— Лин, сердце мое, если все так серьезно… Может, стоит только показаться на балу и покинуть его?
— Тогда мне не нужно было шить это платье, — пожала плечами я, — давай побудем там немного! Тем более, я бы хотела увидеть Раяна и Тину, Сигни придет с Эрвейном. Ты ведь с ним знаком?
— Да, правда мы буквально парой слов обменялись. Ты права, побудем немного и уйдем.
У входа в бальный зал нас ждали Рейн, Лан и Дойл. Все трое сегодня дружно облачились в черное и выглядели точно в форме. Наше появление было встречено улыбками, все трое пожали руку Кэлу и с его разрешения поцеловали меня в щечку, восхитившись моим внешним видом.
Войдя в зал, я мгновенно увидела Эрва в традиционном наряде Шарэррах, что-то рассказывающего сияющей от счастья Сигни в голубом платье с серебром. Мы подошли к ним, Эрвейн поцеловал руку мне, обменялся рукопожатиями с Кэлом и Дойлом. Взаимные представления и расшаркивания заняли минут пять, затем я спросила, предложив отойти подальше от фланирующих по залу людей:
— Эрв, если можно, я хотела бы узнать, чем закончилась эта история с Таэршатт?
Он покачал головой:
— Ничем. Дипломатические игры… Эльфы заявили, что это их не касается, так что мы сделали что смогли: совместно с Каэрией выразили свой протест. В ответ нас уверили, что те, кто это совершил, цитирую: «отщепенцы, противопоставившие себя главе клана и Совету». Хотя у Таэршатт что-то происходит: похоже, Каэхнор довел своих драконов до того, что там зреет заговор.
— А кто стоит во главе его? — заинтересованно спросил Кэл, — и откуда такие сведения?
— Частично — от меня, — прозвучал за спиной знакомый голос, и Раян, весело улыбнувшись, кивнул нам, — приветствую! Я слышал, у вас теперь ускоренное обучение? И как вы справляетесь?
— Пока справляемся, уже сдали страноведение, магические клятвы и алхимию, — похвасталась я, улыбнувшись другу и Тине, — рада видеть вас обоих! Так все-таки, что насчет Таэршатт?
Раян бросил на меня быстрый понимающий взгляд и пожал плечами:
— Хоть они и презирают другие расы, им нужны слуги. А они в основном люди, и многие из них весьма наблюдательны и не очень-то любят своих нанимателей. Так что… А насчет формального главы заговора — это племянник Каэхнора. Это все, что мне удалось узнать, — пояснил он Эрвейну.
— Риард?! Неужели у него появились сторонники? — Эрв явно был удивлен.
— Формальный глава? — выделил интонацией первое слово Кэл, — а действительный?