Разум кричал, что все не так плохо. У меня есть две руки, две ноги и голова, а значит, я смогу найти какое-то дело. К тому же, у меня уже появился первый знакомый и первые враги. Кто знает, что приготовил день завтрашний? Может быть, не все так плохо?
Вот только апатия была сильнее. Я ничего не хотела. И ничего не могла.
У меня отказали руки, ноги. А вместе с ними, кажется, и голова.
Там было пусто-пусто…
Кажется, потом кто-то появился. Кажется, меня о чем-то спрашивали. Я не могла ответить. В себя меня привела боль. Кто-то взял меня за волосы и перевернул на спину.
В моей душе вспыхнула ярость. В глазах прояснилось. Тело вспомнило о том, что оно состоит не из макарон и даже умеет гнуться в сочленениях.
Медленно, осторожно, словно я была хрустальной и при неловком ударе могла разбиться, я подтянулась на руках. И устроилась у стены, опираясь на нее головой.
Напротив меня был совершенно незнакомый мужик.
– У вас всегда такой оригинальный способ знакомиться с дамой? – поинтересовалось я хрипло. Похожа я была явно сейчас не на даму, потому что мужика от меня даже немного шарахнуло. Могу себе представить. Сорванный от слез голос, алый нос, горящие скулы, изможденный вид. Одним словом – чучело в порванных и местами обожженных тряпках.
В себя незнакомый тип пришел быстро. И слова его были гениальны:
– Не знаю, о какой даме вы говорите, но я считаю до десяти и вызываю стражу. Вам отсюда лучше убраться! Иначе вас ждут каменоломни. Вам там обязательно понравится. Такая очаровательная продажная девка. Вы быстро подзаработаете пару звонких монет. А если еще ножки перед стражей раскинете, так вообще будете, как сыр в масле кататься.
Меня только что обозвали проституткой.
Вот этот мужик, который ничего обо мне не знает, заявился сюда как к себе домой и обозвал меня проституткой? Наверное, я должна была заплакать. Сказать, что он ничего не знает. Потребовать позвать сюда настоящего хозяина дома. Попробовать доказать, что я честный человек. Как-то объясниться.
Но…
– А вы кто такой и по какому праву здесь варежку разеваете? – поинтересовалась я, закинув ногу на ногу. – Понимаешь ли, заявляется тут некий хмырь, начинает добропорядочных девушек обвинять, черт знает в чем, и считает, что это сойдет с рук? Я искренне рекомендую вам извиниться. В противном случае, за оскорбление я могу открутить вам голову. Не знаю, в курсе ли вы как это выглядит. Хрустят косточки, жилы повисают на тонких ниточках. Сгнившие кости осыпаются прахом. Впрочем, – я сама испугалась тому жуткому накалу, что прозвучал в моем голосе. – Не извиняйтесь. Не надо. Оскорбите меня еще раз, и я приведу свою угрозу в исполнение. Это совершенно дивное занятие, которого я была долгое время лишена.
Мужчина посерел. Наверное, это должно было меня остановить. Помочь мне как-то взять себя в руки. Но тяжелое утро, отвратительный день… В общем, моей вины не было, но «Остапа понесло». И как понесло!
Я видела, что человек испуган и «дожимала» его.
– Я, знаете ли, очень люблю изучать человеческие души! – словно сам собой болтал мой язык, пока разум четко фиксировал. Правда.
– Это такое приятное занятие. – Ложь.
– Вначале ищешь, какие у человека болевые места, нарывы, что заставляет его сходить с ума от боли и беспокойства. – Правда.
– А потом бьешь в эти места! – Ложь.
– Стыдно признаться, место ,где я была запечатана, – Ложь.
– Заставляло меня сходить с ума. – Ложь.
– Так, как вы говорите, вас зовут и кто вы?
– Я Муль. Местный стряпчий.
– А что делаете здесь? – продолжила я, разглядывая наращенные ногти и с удивлением констатируя, что мои коготочки выдержали марш-бросок на ура. Только стали какими-то уж больно твердыми, как настоящими.
– Слежу за комнатой господина…
– А господинчика нашего как зовут?
– Господин Дай. Дайре фон Шлосс.
– Щупленький. Рыженький?