Но капитан Родерик, не поворачивая головы, лишь едва заметно поднял руку, и этого сдержанного жеста хватило, чтобы воин замер, с силой натягивая поводья и проклиная что-то сквозь зубы.
А я понял, что нужно спешить рассказать обо всём мастеру, как мы и договаривались. Сердце уже привычно зашлось в груди отчаянным стуком. Развернулся и побежал вниз по улице, всё ещё не в силах до конца осознать то, что произошло.
Подмастерьев оставляют, а мастеров-оружейников забирают.
Так вот почему Грифоны остановились возле нашей кузни — солдаты не просто смотрели, они сверялись со списками и отмечали, куда нужно будет явиться, чтобы забрать ремесленника.
Бежал что есть мочи, и сквозь панику с удивлением отметил, что моя скорость заметно выросла — первая ступень «Закалки» давала о себе знать. Я долетел до дома кузнеца меньше чем за минуту и почти не запыхался.
Без стука распахнул тяжёлую дверь и влетел внутрь.
Гуннар сидел за столом и молча ел кашу, зачерпывая её из миски огромной деревянной ложкой. Мужчина мрачен, взгляд устремлён в одну точку, и казалось, тот что-то предчувствовал. А может, просто знал. Реакция старика на появление Грифонов с самого начала была какой-то особенной, словно он понимал, что такое может случиться.
Услышав, как я ворвался, старик замер с поднесённой ко рту ложкой, медленно опустил её, вытер рукавом уже надетой холщовой рубахи испачканные кашей усы и просто посмотрел на меня — в глазах не было удивления, только выжидательное спокойствие.
— Беда, мастер, — вырвалось у меня встревоженным голосом.
— Ну, — кузнец даже не шелохнулся. — Говори уже.
— Солдаты барона забирают кузнецов-оружейников в Чёрный Замок, — выпалил на одном дыхании. — Оставляют только старого Торина для хозяйственных нужд… и ещё…
Замолчал, не решаясь продолжить.
Мужчина нахмурился, выжидая — в комнате повисла тяжёлая тишина.
Я опустил голову, отчего-то вдруг чувствуя себя предателем. Следующую фразу совсем не хотелось говорить ему в глаза.
— … оставляют всех подмастерьев.
Гуннар медленно отложил ложку на стол, раздался тихий стук дерева о дерево. Затем со скрипом отодвинул тяжёлый табурет, положил свои массивные руки на колени и тяжело вздохнул.
— Вот же… гниль паскудная… — устало протянул старик.
Я молчал, продолжая сверлить взглядом земляной пол.
— Ну, а ты-то чего поник? — послышался его голос. Я поднял глаза. — Думаешь, я хотел бы, чтоб и ты со мной в эту кабалу поехал? То, что ты остаёшься — так ведь и лучше будет. Людям здесь кузнец нужен. — Мужик сделал паузу, глядя очень серьёзно. — А ты уже кузнец, считай — гвозди делать умеешь, клинки точить лучше меня, поди, можешь. Даже мехи вот новые мастеришь. Со всеми их проблемами справишься, если захочешь, и люди это оценят. Так что не тоскуй почём зря и не вини себя. Усёк?
Мужик говорил это наставническим голосом, глядя на меня прямо и твёрдо. В какой-то момент в его суровом взгляде промелькнуло что-то тёплое — то, чего я никогда раньше не видел.
Хотелось сказать, как обидно расставаться именно сейчас, когда мы только-только сработались, нашли подход друг к другу, когда впереди маячили наши новые мехи и столько других свершений, но я не позволил себе этого — прозвучало бы слишком сентиментально, да и не нужно было. Старик и так всё понимал, как показалось. Вместо этого лишь спросил:
— А надолго это, как вы считаете?
Гуннар пожевал губы, а его взгляд ушёл куда-то в сторону, в прошлое.
— Кто их знает. Духи их разбери, — глухо вырвалось у него. Мужчина медленно покачал головой. — Никогда такого не было, чтоб кузнецов из Оплота силой тащили. Чтоб мой отец на это сказал… а дед… Да они бы в жизнь не подчинились. Плюнули бы им в хари.
В голосе заклокотала бессильная ненависть и тот снова замолчал.
— Но нынче времена другие, — продолжил уже тише. — Оплот безвольным стал. Крохи с баронского стола подъедаем, как крысы.
Было видно, как напряглось его огромное тело и тяжело вздымаются и опадают плечи.
Пока мастер сидел, погружённый в мрачные мысли, мне в голову пришла совершенно неуместная, и почти постыдная мысль: «А можно ли мне будет жить здесь? В его доме?» Я тут же одёрнул себя. Чёрт, и о чём я только думаю в такой момент? От этой мысли невольно закусил губу, и стало неловко. Конечно, хотелось улучшить свой быт. И если Гуннара заберут надолго… может быть…
Мужик внезапно поднял на меня уставшие и налитые кровью глаза.
— Что-то ещё сказали эти бесы? — спросил, вырывая из корыстных размышлений.