— Что ещё видал? — наконец спросил дед уже проще, возвращаясь к обычному усталому тону.
Мальчик снова облизал пересохшие губы, обрадовавшись, что неприятный допрос окончен. Заискивающая улыбка тронула его лицо.
— Ещё… ещё они со старым кузнецом что-то делают! Что-то большое замыслили, но я не знаю, что именно. Кай сегодня по всей деревне носился. Забрал шкуру у Йорна. Потом был у кожевника, у Грома долго сидел. Точнее наоборот сначала у кожевника…
— Это всё? — резко перебил Борг.
Брик задумался. Глаза сфокусировались где-то на переносице, словно пытался прочитать там события прошедшего дня.
— Ещё… Ещё он отжимался у себя в лачуге, — бормотал, транслируя воспоминания. — Очень много. И рычал — почти кричал, как будто ему больно было…
Мальчишка засунул палец в ухо, озадаченно почесал. И, не найдя в памяти больше ничего стоящего, уставился на наместника.
— Вот. Это всё.
Старик снова тяжело вздохнул. Затем медленно потянулся к кожаному кошелю, что висел на поясе. Не глядя, вытащил несколько монет и с презрительным щелчком бросил на земляной пол. Пять медяков, звякнув, разлетелись по тёмной комнате.
Брик с восторгом бросился на колени и, не в силах сдержать счастливую улыбку, принялся шарить по полу, собирая заработок.
— Ещё что увидишь — дай знать, — бросил ему в спину наместник и брезгливо махнул рукой в сторону двери.
Мальчик, собрав всё, что ему полагалось, быстро вскочил на ноги. Торопливо и неуклюже поклонился и, не оглядываясь, выбежал прочь из этого ненавистного места, сжимая в потном кулаке звенящее сокровище.
Когда шаги мальчишки затихли, наместник Борг ещё долго сидел неподвижно на своём тяжёлом дубовом стуле, доставшемся ему от предков. Затем тяжело нахмурил брови, но постепенно хмурость сменилась хищной улыбкой, обнажившей редкие и гнилые зубы.
Что делать с этой информацией? Щенок мог и ошибиться. Сколько их, таких мечтателей — воображают из себя могучих практиков, неуклюже повторяя движения, подсмотренные на тренировочном поле. Вот только охотниками им не суждено стать, так же, как и этому молокососу Каю.
Но огонь… Если Брик прав, если это была не игра теней… Стало быть, у этого паренька есть способность — та самая, что есть у Торгрима — искусство владеть огненной Ци. А вот это было уже очень и очень интересно.
Старик жадно потёр костлявые руки, настроение его стремительно улучшалось. Теперь нужно действовать, но осторожно. Опираться лишь на болтовню запуганного щенка было бы неразумно. Если Борг в итоге окажется в дураках, Глава спустит с него шкуру. А своим местом и своей репутацией в глазах могущественного старика он очень дорожил. Нет, наместнику никогда не стать главой клана, да ему это и не нужно — всё, что необходимо для спокойной старости, у него было в достатке: всегда хорошая еда, влияние в этой жалкой деревне, а главное — деньги. Медные, серебряные, даже золотые монеты приятно звенели в его кошельке.
Значит, информацию нужно проверить, убедиться в её правдивости.
А сделать это мог только один человек — тот самый, чей хвалёный артефакт когда-то и вынес вердикт: «Дара нет».
Путь лежал к алхимику Ориану.
Нужно поговорить с ним, узнать, что эта дикая крыса думает о том давнем случае. Насколько надёжен был его камень? И если потребуется — пусть проведёт ритуал снова и проверит щенка.
И тогда…
Борг тяжело задышал. Мысли роились в его черепушке, как потревоженные осы. А что, если Йорн узнает о Даре? Что, если возьмёт пацана под своё крыло, вспомнив старую дружбу с его отцом? Тогда поручение и воля Торгрима не будет исполнена.
Догадка Главы была конкретна: у Кая должен быть Дар Камня, пацан должен видеть руду. Торгрим в этом почти не сомневался, но почему-то отпустил щенка, велев лишь наблюдать, но если одноглазый возьмёт его на поруки — даже Глава ничего не сможет сделать, ведь этот охотник упёрт, и за своего будет стоять насмерть.
Борг грязно выругался и сплюнул на пол. Затем, с хрустом в старых костях, поднялся и принялся мерить шагами каменный склеп, бросая короткие взгляды на образцы руды, что лежали в нишах на стенах. Почесал длинный нос, не в силах принять решение.
Ориан хоть и был лоялен клану, но оставался крайне строптивой и себе на уме тварью. Если его камень покажет Дар, неизвестно, как этим знанием распорядится сам алхимик. Тот мог продать информацию барону или другому Великому Дому. Нужно было что-то другое, более надёжное, но что?
Старик замер, глядя сквозь стену невидящим взглядом. Может, подождать? Пусть пацан Брик принесёт ещё новостей — более неопровержимые доказательства, чем жалкое «почти уверен». Но тогда время может быть упущено, кто знает, что этот Кай выкинет завтра?
Нужно было решать сейчас.
К счастью, алхимик, несмотря на строптивый нрав, обожал золотые монеты, а золота у клана пока было в достатке. «До поры до времени,» — промелькнуло в голове. Сейчас и так проблем хватает с этими тварями, что лезут из пещер, так ещё и с этим щеглом разбирайся… Волна глухой ярости поднялась в сердце старика. Не со всеми решениями и просьбами Торгрима он был согласен, но своё несогласие, как правило, прятал как можно глубже — в нём не было никакого смысла. Служить клану — единственно верный способ достойно существовать в этой жизни и в этом отвратительном месте.
Снова тяжёлый вздох. Решено.
Наместник твёрдо убедил себя, что нужно идти к Ориану — разговаривать и предлагать золото. Одна голова хорошо, а две — хитрее.