— Да, могу, — немедля ни секунды, подходит она ко мне. Похоже, что голос мой подсказывает ей, что дело не терпит отлагательств. — Вы что-то задумали, Анастасия Павловна?
— Умирает солдатик наш! — не вижу смысла ничего объяснять. — Спасать его нужно да как можно скорее!
— А чем я могу помочь-то? Я же не знаю ничего! — хватается она за голову то ли от вида раны, то ли от осознания собственной бесполезности.
— Скальпель! Подайте мне скальпель? — прошу я и только по круглым глазам девушки осознаю, что в это время инструмент так еще не называли. — Ланцет! Дайте ланцет! Дайте нож! — добавляю для полной уверенности, что буду понята.
— Нож? Вот нож… — протягивает она мне ланцет — не самый лучший предок скальпеля. — А что вы делать собрались?
— Прошу вас, не смотрите, Марфа Ивановна, — не уверена, что такое зрелище она сможет вынести. — Лучше подайте зажим и салфетки. Да побольше.
— Да, конечно! — тут же начинает суетиться девушка, судя по всему, понявшая, к чему все идет.
Удивительно, но Марфа Ивановна оказывается очень способной помощницей. Она умудряется вовремя подавать мне все, что я у нее прошу, а если не знает, о чем речь, не стесняется спрашивать.
Невероятно полезные навыки.
Я же тружусь над солдатом, как над самым важным пациентом в моей жизни. Ловко орудуя ланцетом, я осторожно восстанавливаю живые ткани, постепенно приводя в норму то, что в обычной практике восстановить было бы практически невозможно.
И только теперь я понимаю, что моя способность — это самый настоящий дар, которым нужно уметь пользоваться.
— Ну во и все! — заканчиваю заматывать солдата бинтом и осторожно подтыкаю конец под нижний слой. — Теперь скорее всего жить будет.
— Но… Вы… Анастасия Павловна, отчего вы так ловко умеете обращаться с ранами? — Марфа Ивановна стоит и смотрит на меня, вылупив глаза.
Похоже, что моя работа впечатлила ее. Вот только бы она никому об этом не рассказала…
— Моя бабушка, Агриппина Филипповна Стырская, учила меня проводить операции, — поясняю я шепотом, надеясь, что это занятие не заслужит осуждение. — На лягушках, конечно же, — добавляю на всякий случай.
— Неужели на лягушках можно научиться делать подобное? — кажется, что девушка удивляется еще сильнее.
— Моя бабушка — очень хороший учитель, — стараюсь пояснить мой навык хотя бы таким способом.
— Анастасия Павловна, да вам же самой нужно врачом становиться, — делает весьма правильный, но не нужный мне вывод Марфа Ивановна. — Представляете, скольких раненых вы могли бы вылечить?..
— Тише, Марфа Ивановна, — перехожу на шепот. — Вы должны прекрасно понимать, что мне никто не позволит становиться врачом. Напротив, мои старания осудят и уже никто не допустит меня к солдатам!
— И что же делать? — также шепчет она.
— Давайте мы с вами оставим произошедшее в секрете, и вы просто будете помогать мне лечить раненых. Тайком.
— Тайком? — пугается девушка. — Разве так можно?
— Можно. Мы ведь не собираемся делать ничего плохого. Верно?
— Верно, — соглашается она. — Значит тайком.
— Именно! — киваю я. — А теперь мне нужно направиться к офицерам. Они ведь могут знать, где находится Владимир Георгиевич.
Оставив Марфу Ивановну доделывать свою работу, выхожу в коридор и направляюсь в сторону офицерской палаты. По пути заглядываю в другие помещения, в поисках сестры Аглаи. Хочу знать, что она по-прежнему здесь.
Но, почему-то, нигде ее не нахожу.
— Серафим Степанович, вы случаем не видели нашу Аглаю? — спрашиваю у врача, оказавшегося в палате среди офицеров.
— Сестру Аглаю? Видел, а как же, — отвечает он, не отвлекаясь от ноги раненого. — Я же ее и отпустил домой, перед дежурством отдохнуть. Устала ведь, а впереди бессонная ночь.
— Как отпустили? Как домой? — переспрашиваю я. — Она же…