🕮 Читать книгу «Фронтовой дневник княжны-попаданки» онлайн

— Ах вы, мерзавец! — бросаю в сердцах и хочу уже уйти. Но Кадир хватает меня за руку:

— Постойте, Анастасия Павловна! — рычит он как-то по-звериному. — Зачем он вам нужен? Зачем вам связывать свою жизнь с неудачником. Тем более, что он вскоре навсегда останется лежать среди холодных камней.

— Нет, Кадир, это вы неудачник, раз таким подлым способом пытаетесь добиться моего расположения, — вырываю руку и смотрю на него с вызовом. — Я никогда не полюблю такого, как вы! Слышите? Никогда!

Отворачиваюсь и бегу прочь, к госпиталю. Боюсь, что Кадир захочет меня остановить, но обернувшись через какое-то время, вижу, что он по-прежнему стоит на месте и смотрит мне вслед.

Но в то, что он принял мои слова, согласился меня отпустить, я сомневаюсь.

От произошедшего невероятно грустно и больно. Я не могла и подумать, что в новой жизни сразу столкнусь с подлостью и предательством. Надеялась, что достаточно будет убийства несчастной княгини, которое позволило мне попасть в это тело.

Но все идет как нельзя хуже.

Мерзавец Кадир воспользовался моей доверчивостью. Он заявил на меня свои права, объявил меня своей собственностью! Но хуже всего, что из-за его лжи тот, кто мне по-настоящему дорог, теперь может умереть.

И хуже всего, что я не имею ни малейшего представления, где я теперь могу его найти.

Глава 35 В поисках информации

До госпиталя дохожу в растрепанных чувствах. В голове куча мыслей смешались воедино и совершенно ничего не получается понять. Кажется, будто все мысли ведут меня куда-то, к чему-то, но к чему и куда я не вижу. У меня не выходит сформулировать хотя бы одну из них.

Ночь дала о себе знать. Приятная прогулка с Кадиром обернулась не только разоблачением сестры Аглаи, проявившей к дневнику княгини Стырской ненужный интерес, но и разоблачением самого Кадира.

Это ж надо, взять и заявить на меня права, даже не спросив, что я об этом думаю. И ладно, просто заявить. Ведь из-за поступка турка теперь совершенно ни в чем не повинный человек бросается под пули. Более того, под пули бросается дорогой для меня человек. Ведь несмотря на наше непродолжительное знакомство, князь Тукачев стал мне очень близок. И я не хотела бы терять его, особенно таким нелепым образом.

— Мерзавец! — в сердцах бросаю я, входя на этаж, выделенный под операционную. — Это ж надо, быть таким мерзавцем!

— Что же это вы, Анастасия Павловна, с самого утра да бранитесь? — на этаже сразу натыкаюсь на Серафима Степановича.

Врач выглядит куда более хмурым, чем обычно. Будто что-то произошло.

— Простите, Серафим Степанович, — от такой неловкой встречи даже смущаюсь. — Но ведь если человек мерзавец, имею я право так о нем говорить?

— Коли мерзавец, так точно имеете, — несколько натужено улыбается врач. — Да вот только кто же с самого утра посмел вас обидеть?

— Есть тут один… — отвечаю уклончиво. Не хочу, рассказывать всей правды. Ни к чему всем об этом знать.

— Ну, коли дело о мужчине идет, так я сразу вас предупреждал, что от Кадира вашего подальше держаться нужно, — хмурится Серафим Степанович. — Вот только знаю я, что от человека такого сколько в стороне не держись, а все равно в омут втянет.

— И точно, втянул, — опускаю взгляд, понимая, что на самом деле не должна была с Кадиром общаться и даже близко к себе подпускать.

— Ну да что уж теперь, — вздыхает врач. — Ступайте делом заниматься. А там глядишь, и само все образумится.

— Не образуется, Серафим Степанович. Не образуется, миленький вы мой, — от его слов меня охватывают эмоции. Я ведь знаю, что Владимир Георгиевич сам от боя не откажется. А вернется ли он с него — большой вопрос. — Скажите мне, Серафим Степанович, слышали ли вы что-нибудь о сражении в горах? Слышали ли что-нибудь о наступлении?

— Слышал, будь оно не ладно, — сплевывает он. Значит именно от этого и настроение у него такое. — Осень уже и там снег то и дело сыплет. А они знай, вперед идут.

— Значит правда, что на смерть подписался, — екает у меня в груди от его слов.

— А вы, голубушка, о князе своем печалитесь? — тут же догадывается Серафим Степанович. — Так вот знайте, князьям белая смерть не грозит, не велено им по окопам сидеть. А пуля — дура, она может в кого угодно прилететь. Тут все мы под Богом ходим. Коли судьба вашему князю живым вернуться, знай, что вернется. А коли полечь должен…

— Так не должен ведь он в бой-то идти! Из-за меня это все! — слезы сами собой наворачиваются на глазах. Прежде я о такой романтике и мечтать не могла, а сейчас мечтаю, чтобы и вовсе ее не было.

— Это, Анастасия Павловна, не нам с вами решать. Мы с вами за жизни раненых отвечать должны. А за тех, кому в бой идти, свои ответчики имеются. Так что ступайте уже работать. Время идет да не у каждого в этом месте время есть. Не отнимайте его ни у кого…

— Да, вы правы, Серафим Степанович, — вытираю слезы и направляюсь к первой же встречной палате. Не уверена, что сразу сумею настроиться на рабочий лад, но все равно придется это сделать.

А там, глядишь, у кого-нибудь еще что-нибудь да разузнаю.