— Да разве на кого в этом деле можно положиться-то? — удивляется моему вопросу девушка, а сестра Аглая только кивает в знак согласия с ней. — Наш Николай Николаевич ведь и раненых солдат лично посещает, ободряет их да подарки носит.
— Святой человек! — под конец все же Аглая вставляет свое слово.
— Так что же это мы, после визита такого святого человека еще в доме находимся, да языки чешем? — пытаясь показаться не слишком язвительной, меняю тему. — Нам ведь тоже раненых навестить нужно. Наша забота ведь для них сейчас лучшим подарком является.
— И то верно, — соглашается сестра Аглая. — Мы ведь как раз к ним, миленьким, и собирались пойти, пока его высочество не пожаловали.
— Так чего же мы стоим? — хватается за голову Марфа Ивановна. — Нехорошо это все, девоньки, ой не хорошо!
— Не хорошо, — соглашаюсь с девушкой и первой направляюсь к выходу.
На самом деле многое здесь кажется мне не хорошим. Многое здесь мне не нравится. И обстановка сама здесь какая-то неприятная и люди какие-то странные… Не место здесь женщине из будущего. Особенно в теле молодой княжны.
Из памяти постепенно начинают всплывать отрывки воспоминаний, почерпнутых из уроков истории, книг и передач. Вспоминаю, как в эти времена относились к женщинам и какие давали им права…
Но я не согласна ни на что подобное. Если мне действительно суждено прожить свою новую жизнь здесь и сейчас, она будет проходить по моим правилам. И никакой великий князь или даже сам его величество император не смогут заставить меня изменить решение.
Выхожу на улицу и уверенными шагами направляюсь к зданию больницы. Несмотря на свое состояние, оно хоть как-то напоминает лечебное заведение. В основном по вывешенным на стенах красным крестам и доносящихся из открытых окон крикам больных. Но все же.
Проходя мимо выжженной части деревни, стараюсь не обращать на нее внимание. Больно даже представить, сколько невинных людей навсегда остались в этом месте. Не хочу это представлять.
Перед зданием больницы останавливаюсь. Но только для того, чтобы набрать в легкие побольше воздуха и морально приготовиться к предстоящему.
— Страшно? — рядом останавливается Марфа Ивановна. Она вся дрожит, наверняка прекрасно понимая, что нам предстоит увидеть.
— Страшно, — не скрываю своих эмоций. Сейчас ведь война. Сейчас всем страшно.
— Ничего, мои хорошие, — подходит к нам сестра Аглая. В руках она держит нательный крест, а сама вся тоже дрожит от страха. — Господь с нами. Он поможет нам со всем справиться.
— Хорошо, что он с ними, — вспоминаю икону, висящую над входом в операционную больницы, в которой я проработала практически всю свою карьеру. Во время операций я не замечала ее, но кто знает, возможно какая-то помощь действительно от нее была. — Хорошо, что вы с нами, Аглая.
Собравшись с мыслями, мы дружно идем в больницу. Готовые ко всему. Практически ко всему.
— Нет, вы только посмотрите, что происходит! — доносится с повстречавшейся нам палаты гулкое недовольство и навстречу нам выходит Серафим Степанович.
Врач выглядит очень сердитым, но увидев нас все же улыбается.
— Что-то произошло, Серафим Степанович? — удивляюсь я состоянию мужчины.
— Произошло? А как же! Вы только посмотрите, что происходит, — кивает он в сторону палаты. — Это ж надо, подарками раненых одаривать! Они-то им сейчас пуще отпуска требуются.
— Подарками? — не сразу понимаю, о чем идет речь.
Но в этот момент из палаты выходит довольный Николай Николаевич, а за ним и десяток сопровождающих.
Но самое главное, что среди сопровождающих выходит он — князь Тукачев.
Вот только проходит он мимо меня, даже не взглянув в мою сторону…
Глава 26 Растерянность
— Владимир Георгиевич, — шепчу я, не понимая, что происходит.
Мне ведь казалось, что князь Тукачев испытывает ко мне чувства, что я нравлюсь ему. Но сейчас его равнодушие кажется мне странным и даже обидным.
Князь останавливается и поворачивает ко мне голову. Он не подходит, так и продолжает стоять на месте.
— Анастасия Павловна? Вы здесь? — удивляется он, тем не менее радости не выказывая.