Его ноготь щелкнул по фарфору. В саду запел соловей, натягивая трели, как проволоку.
— Мертвое должно оставаться в могилах, — внезапно прошипел он. — Иначе его приходится… хоронить заново. Со всеми почестями.
Ствол дерева за спиной внезапно показался холодным. Но я лишь встряхнула рукавами, рассыпая лепестки, зацепившиеся за шелк.
— Как романтично! — воскликнула я с преувеличенным придыханием. — Прямо готова записать это в сборник придворной поэзии. «Ода упрямым призракам», глава третья: «О том, как глупо бежать от собственной тени».
Ли Шао Шень резко встал. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то дикое — отголосок ночного кошмара. Но уже через миг принц был безупречен, поправляя нефритовую заколку в волосах.
— Советую вам, юная госпожа, — произнес он, отчеканивая каждое слово, — внимательнее смотреть под ноги. Дворцовые сады полны… неожиданных провалов.
Когда его шаги затихли в аллее, я опустилась на скамью, дрожащими пальцами разминая виски. В прошлой жизни он умер тихо, почти незаметно. Теперь же… Теперь он сражался. И я не понимала: что изменилось? Или вернее — кто?
Сорвав лепесток с ветки, я разорвала его на тонкие полоски, написав на них:
«1. Он знает о заговоре, который готовил посланник, и поэтому убил его?»
«2. Догадывается о моем знании прошлого?»
«3. Или…»
Ветер донес обрывки музыки с пиршества. Где-то Ли Сянь, должно быть, уже строил новые козни. А я сидела, собирая пазл из полунамеков, и понимала главное: правила игры изменились. И на этот раз смерть не будет последней ставкой.
Ли Шао Шень
— Ваше высочество.
Я поднял голову, вырываясь из размышлений. Мун Галь стоял у входа в павильон, поклонившись, но я уже знал, что он пришел не с пустыми руками.
— Ну? — поторопил его я, поднимая чашку с чаем.
— Я выяснил, кто носит накидку из золотого соболя.
Чашка застыла в воздухе, а затем медленно опустилась обратно на стол.
— Княжна Ян Айри.
— Кто бы сомневался, — пробормотал я, невольно хмыкнув.
Этот ответ, кажется, немного сбил Мун Галя с толку, но он был слишком опытным, чтобы проявить лишнее любопытство.
— Что прикажете делать с этой информацией? — осведомился он.
Я задумался, прокручивая в голове наш разговор. Ловкая. Остроумная. Бесстрашная — или очень хорошая актриса. Знала, куда ударить, знала, как избегать прямых ответов, но не боялась бросать намеки.
Я вспомнил, как солнечный луч подсветил след на ее шее. И это явно был не случайный порез… Но почему она тогда молчала? Какую игру ведет?
— Пока ничего, — наконец ответил я.
Мун Галь слегка удивился, но кивнул. Я наклонил голову, постукивая пальцем по крышке чайника.
— Ты точно никого не видел, кто мог войти в мой павильон прошлой ночью?
Мун Галь замер. Медленно покачал головой, но его лицо при этом с каждой секундой приобретало все более виноватое выражение.
— Просто я не замечал раньше за тобой такой заботы. Подложить мне подушку, да еще и укрыть одеялом…
Обычно невозмутимый и бесстрастный Мун Галь мучительно покраснел. Это зрелище само по себе было любопытным.