Я знала, что у меня было на это право, а цена для меня не имела значения. Иначе я и правда не достойна сана жрицы.
Я уже чувствовала, как голову стали неприятно покалывать иголочки боли. Я знала, что вскоре это обернется приступом огромной силы. Плевать.
Приди. Подчинись.
«Ktuljo!» — снова потребовала я.
Энергия шла неохотно. У меня не было «света», чтобы она беспрекословно подчинилась моему зову. Но я все еще была веллерией, и у нее не было выбора.
И тогда это случилось.
Прикрыв глаза, я ощутила, как постепенно меня заполняет свет — он разливается в груди, течет по рукам, устремляется в ноги, и тьма, шипя и извиваясь, тут же отступает. Смрад заменяется запахом Небес, который почему-то пахнет мускусом и табаком.
Но у меня нет времени раздумывать о природе ароматов, я вся дрожу в слепой ненависти к тьме, и каждая клеточка моего тела, охваченная светом, стремится прогнать ее с Четвертого Плана. Здесь ей не место.
Щупальца отпустили меня, и я приземлилась на пол, обдирая колено и ладони. А затем раскинула руки в сторону и велела:
— Faak!
Убирайся. Прочь. Сгинь!
— Что ты творишь?! — завопил похититель. — Мы собирались отомстить!
Я поджала губы и усмехнулась.
— Мне противно вести дела с теми, кто пошел против всех порядков Небес, — выдавила я и, едва переведя дыхание, поднялась.
Окутанный тьмой дракон смотрел прямо на меня, совершенно упустив из виду Алериса-Этьена. А тот, разумеется, не мог не воспользоваться предоставленной ему возможностью нанести удар.
В одно мгновение перевоплотившись, он налетел на своего брата, и тому на ходу пришлось перевоплощаться, чтобы принять удар. Драконы сплелись в тугой клубок и покатились по залу, круша своды и стены.
Это была жестокая, яростная, но красивая битва.
Они вгрызлись в друг друга, раздирая друг другу глотки. Сверкали крылья, клыки, искрились отблески чешуи в закатном солнце. Казалось, они просто загрызут друг друга до смерти. Но потом один из них оттолкнул другого и, мощно взмахнув крыльями, устремился к огромному проходу, снося каменную кладку. Мой похититель пытался убежать, спастись.
Я чувствовала эфемерную энергию страха, которая тянулась за ним следом. Но второй дракон даже не думал упускать свою добычу. С чернеющим на боку пятном и ядом распространяющимся по телу тьмой, он устремился в погоню.
И вот я уже стояла одна посреди огромного тронного зала. А головная боль тем временем все нарастала. Я чувствовала, как иголки впиваются в затылок и макушку все с новой и новой силой. Внутри все крутило и переворачивалось, но я лишь сглотнула скопившуюся во рту желчь и, развернулась к лестнице, в намерении обыскать каждый уголок в этом заброшенном замке.
Вероятно, здесь было логово похититель. А значит, наставник и Бруо были где-то здесь.
О, Прародитель, молю, лишь бы они были живы!
К тому моменту, как моя нога коснулась площадки последней башни, я окончательно выбилась из сил, почти не переставая кашляя. Еле-еле переставляя ноги и взбираясь по крутым ступеням, я согнулась в очередном приступе, прижав ко рту ладонь, и почувствовала во рту металлический привкус. Сглотнув, я посмотрела на свою руку и увидела на ней кровь вперемешку со слюной.
Что ж… Никто не говорил, что призывать недоступный мне свет будет легко. Разберусь со своим состоянием потом, а сначала доберусь до Бруо и наставника.
Я вытерла рот, сжала ладони в кулаки и, сорвавшись с места, из последних сил добралась до вершины лестницы. Меня шатало, от головной боли слегка размывалось зрение, а в животе не переставало крутить и бурлить. Тошнота была невыносимой.
— Учитель! Бруо! — крикнула я.
Ответа не было. Но я не сдавалась. Ввалившись в проход, ведущий в башню, я попала в небольшой полукруглый коридор, из которого вели три двери. Это последние. Я проверила всё — все этажи, подземелья, остальные три башни — их не было нигде. И если они были и не здесь…
Отчаяние подкралось опасно близко, но я тут же прогнала его. Прочь. И без тебя тошно.
Толкнула первую дверь, мельком осмотрела заброшенное помещение. Пусто.
Ощущая нарастающей ком в горле, я пинком закрыла створку и бросилась ко второму проходу. Подойдя к порогу я почувствовала уже знакомый смердящий запах, и сердце замерло, затаившись в надежде и боясь ее спугнуть.