— Эм… — я открыла рот, но…
Говоря откровенно, плана у меня не было. Я была уверена в том, что делаю, а потому считала и продолжу считать, что Прародитель даст мне возможности привести мою месть в действие. Вот, как например произошло с Валенсией. И тут меня озарило.
— Обновление гардероба, — выдала я, встречая искрящийся взгляд нойры. — И я была бы благодарна, если бы вы мне помогли.
Девушка тут же окинула взглядом мою мантию и понимающе кивнула.
— Я поняла… Дайте-ка мне подумать…
Она обошла меня по кругу, остановилась в задумчивости, а потом вдруг спросила:
— Скоро ведь ритуал Плодородия, верно?
— Верно, — согласилась я, не слишком уверенная, что мне нравилось, к чему все шло.
Глаза Валенсии как-то нехорошо зажглись, и она улыбнулась.
— Положитесь на меня, светлейшая. Ни один мужчина столицы не останется равнодушным.
И почему у меня возникло ощущение, что после этого моя репутация добропорядочной жрицы окончательно канет в бездну?
ГЛАВА 9. «ПУСТАЯ» БАЗИЛИКА
Бруо в моей голове присвистнул: «Вот так да…».
Это уж точно. По-другому и не скажешь.
Я стояла перед большим зеркалом, рассматривая себя в отражении. Хотя говорили мы с Валенсией только вчера, но уже сегодня с утра мне доставили несколько больших коробок, в каждой из которых были всевозможные наряды.
Когда девушка сказала, что «ни один мужчина столицы не останется равнодушным», она не соврала. Но… Даже шлюхи в том борделе, в котором я работала пять лет назад, были одеты более прилично, чем я сейчас.
На мне было длинное кремовое платье из тяжелого шелка, мягко обрисовывающее изгибы тела и струящееся по ногам до самых кончиков пальцев. Глубокий вырез обнажал соблазнительную ложбинку груди и открывал спину до самой поясницы, собираясь на ягодицах мягкими волнами. К нему прилагалась пурпурная мантия, чьи полы крепились брошами к лямкам платья на плечах, так что мантия прикрывала руки, но совершенно не закрывала обнаженную спину.
Я покрутилась перед зеркалом под восторженным взглядом гаольфа и нахмурилась.
Одно дело расхаживать в мужской одежде или танцевать вместе с остальными жрицами на ритуале Плодородия, и совершенно другое — гулять в таком виде во дворце.
Нет, сравнение со шлюхами здесь было неуместно. Это платье источало особую, соблазнительную грацию, изысканность. И хотя наряд был весьма открытым, но в нем я чувствовала себя недоступной. Оно словно вставало барьером между мной и смотрящими и говорило: «Да, наслаждайтесь, услаждайте ваши взоры, но не смейте прикасаться».
И все же…
Я насупилась сильнее и качнула головой:
— Нет, в таком виде я никуда не пойду. Лучше уж корсеты и принятая в столице мода.
«Ты с ума сошла?! — возмутился Бруо. — Даже не думай! Наденешь платье, как у всех, и тут же смешаешься с толпой. А так… Твой муженек просто не сможет отвести глаз! Напомнить тебе, чего ради мы собрались?».
Конечно, он был прав, но… Как я вообще должна вот в этом выйти из комнаты?
Я снова глянула в зеркало и в очередной раз отметила, что девушка в отражении мне совершенно не знакома. Она была сексуальной и притягательной, манящей, как запретный плод, изысканной и прекрасной. А я… Я не чувствовала этого.
Конечно же, за пять лет я убедилась в том, что красива, что желанна, да взять хотя бы тех же вчерашних рыцарей, которые смотрели на меня, чуть ли не пуская слюни. Я знала это. Понимала головой, но не ощущала на том глубинном уровне, на котором могла бы. Это как… Как знать, что у тебя в ножнах спрятан меч, который может сразить все живое, но никогда им не пользоваться и даже не брать в руки.
Бруо стрельнул в меня острым взглядом, подошел ближе, также попадая в отражении зеркала и вдруг сказал: «Я все думал… Чего ты за пять лет себе так никого и не нашла? И знаешь, что я сейчас понял?».
— Что же? — вскинула я бровь, ловя его хитрый взгляд в отражении в зеркале.
«Ты зажимаешься. За пять лет ты много чего достигла, но вот в сексуальном плане так и осталось той маленькой зажатой девочкой, которую бросил любимый мужчина», — ответил гаольф, прищурив глаза.