— Шу предупреждала, что ты жадный, но я даже не представляла насколько! — возмутилась Чжан Цзэ.
Обернувшись на сопровождающих нас в пяти метрах позади Шу Жу и Фэй Го, я с улыбкой спросил так, чтобы они слышали:
— А что еще говорила обо мне Шу Жу?
Смутить спарринг-партнершу ожидаемо не вышло. Фыркнув, она перестала пытаться играть в телохранителя на чужом свидании — на самом деле мы с Чжэн Цзэ просто гуляем — и подошла к нам, под руку волоча за собой погребенного под исполинским каблуком до конца своих дней супруга:
— Ничего такого, что могло бы потешить твое и без того раздутое самомнение! Раскошеливайся, — велела Чжан Цзэ.
— Угораздило же меня поспорить о такой ерунде! — изобразив расстройство, полезла в сумочку за кошельком и достала оттуда двадцать юаней. — Держи, — протянула Шу Жу и укоризненно посмотрела на меня. — Смотри — Ты зажопил восемь юаней, а я из-за этого потеряла целых двадцать!
Без присмотра менеджера Чжан Цзэ перестает следить за языком и начинает ругаться круче дядюшки-Вэньхуа.
— Так это твои юани, а не мои, — не смутившись, развел я руками. — Мои все при мне.
— Я планировала возместить тебе потерю после получения от Шу двадцатки, — соврала Чжан Цзэ.
— Все еще можешь возместить мне потерю ощущения хорошего дня, — протянул я ей руку.
— Благодаря мне ты получишь третье «золото», и этого тебе недостаточно? — изобразила она обиду.
— Почему у меня чувство, будто я женат на тебе десяток лет? — вздохнул я.
Четвертьфинал мы с ней отыграли не напрягаясь, просто на разнице в классе. Дальше станет потруднее, но после уже пережитого в парном мужском и одиночном разрядах просто прогулка, поэтому я мысленно настраиваюсь на Чайна Опен, куда меня увезут завтра, сразу после того, как мы с напарницей сыграем в полуфинале. Ну а послезавтра, 29 сентября, начинается собственно Чайна Опен. Хвала Небу — в тамошнем парном мужском разряде мне играть не придется, иначе я лопнул бы от нагрузки — параллельно с Чайна Опен мне и так придется доигрывать турнир на Азиатских Играх.
Окружающие заржали, и мы пошли в жилой корпус, потому что ужинать вне его нам нельзя, а тренер велел нам с напарницей «научиться лучше понимать друг друга» — собственно по этой причине мы с Чжэн Цзэ и пошли на прогулку.
— Как хорошо, что благодаря тебе мы можем есть хотя бы козлятину и баранину! — преисполнилась посреди ужина благодарностью ко мне Чжэн Цзэ.
— Разве это не стоит двенадцати юаней? — подколол я ее. — Кстати, предлагаю тебе вступить в клуб любителей качественно питания. Специальное предложение, только для моей напарницы — всего за двести юаней ты получишь доступ к моему су-виду до самого конца Азиатских Игр.
— До самого конца? — ухмыльнулась Чжэн Цзэ и принялась загибать пальчики. — Завтра, двадцать восьмого сентября, у нас полуфинал, двадцать девятого — финал, и сразу после него ты навсегда покинешь Деревню, вернувшись в Китай играть Чайна Опен. Сегодня мы уже поели, а значит ты предлагаешь мне максимум два обеда ценой в сто юаней. Я что, похожа на дуру?
— Твоя хорошая фигура заставляет меня считать тебя любительницей качественного питания, — сманеврировал я.
— Ничего себе! — хохотнув, изобразила Чжэн Цзэ удивление. — Это что, комплимент? А я-то уже было начала считать, что у тебя один теннис в голове.
— И жадность, — подсказал я.
Народ заржал.
— И жадность, — с улыбкой подтвердила напарница и вздохнула. — Почему-то все мужчины Китая словно сговорились думать, что женщинам от них нужны только деньги. Лично мой опыт показывает, что деньги правдами и неправдами выбить из женщин хотят как раз мужики, — с укоризненной миной ткнула в меня пальцем.
— Лично меня оправдывает трудное детство в деревне, испортившее мой характер, — со скучным лицом откинулся я на стуле, сложив руки на груди.
— Все мужики — жуткие эгоисты, — поддакнула временной подруге Шу Жу. — Как этот грязнуля, всюду раскидывающий свои носки, — ткнула спокойно себе жрущего Фэй Го кулачком в бок.
— Жаль тренера Ло с нами нет, — парировал я. — Он бы быстро поставил вас на место.
— Так и знала, что ты попал под влияние этого женоненавистника! — припечатала меня Шу Жу.
— Тренер Ло мне почти как отец, поэтому я буду слушаться его во всем, — сложив ладони в благодарном жесте, заявил я.
Не выдержав такого откровенного лицемерия, Шу Жу и Фэй Го заржали.
— Покажешь мне свой су-вид? — под конец ужина неожиданно для меня попросила Чжан Цзэ.
Шу Жу фыркнула: