— Здорово, — негромко отвечает он, сидя рядом со мной за одной партой в небольшой аудитории. — Практика сто процентов удастся.
— Поздравляю, — я слегка задеваю его плечом, вспоминая как ему нравится работать с детьми.
— Спасибо, — он радостно подмигивает. — А ты сама-то что хочешь?
— Тоже хочу детскую сборную, — шепотом произношу я. — Только для девочек.
— Сколько себя помню, ты всегда выбирала группы с пацанами, — староста удивленно приподнимает бровь. — Что поменялась?
— Ничего, — пожимаю плечами, чуть наклонившись к нему. — Хочу потренировать девочек. Никогда с ними не работала.
Он понимающе кивает, и мы тихо продолжаем шептаться о предстоящей практике, пока очередь не доходит до меня.
— Полина, — Арина Леонидовна, снимает очки в черной оправе с глаз и убирает ими часть светло-русых волос с лица. Формально она нам не только куратор, но и преподаватель по одному из профильных предметов. Несмотря на это, она относится к нам как к своим детям. Хотя ей чуть больше тридцати, я бы сказала, как к братьям и сестрам. — У нас маленькая загвоздка произошла.
— Загвоздка? — переспрашиваю я.
— Да, — она быстро кивает, смотря на меня то ли с сожалением, то ли с грустью. Хотя ни то, ни другое не сулит мне ничем хорошим. — Я помню, что ты хотела пройти практику в женской сборной, но у нас не хватило мест.
— Не хватило мест? — я не понимаю, как на это реагировать. — Что это вообще значит?
Тут же в голове всплывает голос Лукина и его недовольное лицо, каждый раз, когда он произносит эту фразу. Я быстро отгоняю от себя это воспоминание. Не хватало мне с ума сойти от этого. Я и так всю ночь вертелась и не могла заснуть, теперь еще это.
Арина Леонидовна смягчается еще больше:
— Полин, останься после собрания и мы с тобой обговорим момент.
— Хорошо, — на автомате отвечаю. — А меня хоть куда-то распределили?
— Да, — куратор снова надевает очки и, видимо, найдя мое имя, озвучивает, — у тебя подростковая хоккейная команда для мальчиков.
Я молча киваю, и Арина Леонидовна продолжает вести собрание.
— От судьбы не убежишь, — негромко посмеивается Даня.
— Чего? — я непонимающе смотрю в его голубые глаза. — Какая судьба?
— Не отвертеться тебе от группы с пацанами, — усмехается он. — Судьба тебя сама к ним направляет. А ты все девочки, да девочки.
— Да ну, тебя, — толкаю его локтем, но губы сами ползут вверх.
Я действительно хотела попробовать потренировать детскую женскую сборную. Понять для себя, смогу я вообще поладить с девочками и найти с ними общий язык. Но, наверное, Даня прав, от судьбы не уйдешь.
Мои учебные практики всегда проходили с мальчиками, лет пять-семь, и мы прекрасно друг друга понимали, и я без труда общалась с ними и самое главное, они меня слушали. Подростковой команды у меня не было и как находить к ним подход, пока остается для меня той еще задачкой. Да, еще и хоккейная. Что я вообще буду с ними делать? Не тренировать же их на льду? Нет в хоккее я более-менее разбираюсь, но делаю это как болельщик, а не как тренер.
— Не спи, а то замерзнешь, — трясет меня за плечо Даня. Приходя в себя, я замечаю, что аудитории наполовину опустела. Осталось пару ребят, стоящих возле Арины Леонидовны и закидывающие ее вопросами. — Не грусти, а то попа не будет расти.
— Ничего лучше придумать не смог? — закатываю глаза.
— Я все могу, Полин, — парень складывает руки на груди, смотря на меня сверху вниз. На его лице читается несерьезность и веселье.
— Например? — ради развлечения спрашиваю я, кладя в сумку ежедневник.
— Не грусти, придет любовь и все исправит, — гордо заявление он, подмигивая мне.
— Какая любовь? — улыбаюсь я, вставая со стула.
— Чистая и непорочная.