— Правда.
— Тогда я могу быть спокоен.
— В чём?
— В том, что наши дети будут тоже красивыми.
— Я постараюсь, любимый.
— Постарайся. Кушать хочешь? Рыбка есть малосольная, ветчина, картошка вареная с зеленью. Шашлык.
— Потом. Сейчас не до этого.
— А до чего? Я, например, голоден как волк.
— Хорошо, давай поедим.
Стол был накрыт. Глеб поставил на стол керамическую кастрюльку, завернутую в полотенце. Там была варёная картошечка с укропом. Она была горячая. На тарелках, прикрытых салфетками, лежала нарезанное филе малосольной селёдочки, ветчина, буженина, сервелат. Отдельно было блюдо с шашлыком на шампурах. Пучки зелёного лука, укропа, ещё какой-то зелени. Солёные огурчики и помидоры, маринованные опята и маслята. Солёные грузди. Я сначала то не обратила внимания, тем более всё было прикрыто полотенцами или салфетками. А сейчас глядя на всё это, у меня рот наполнился слюной, и я ощутила голод. Глеб ухаживал за мной. Положил мне картошечки.
— Тебе ветчины, буженины?
— Буженины и грибочков положи, маринованных. И огурчик дай. — Я, буквально захлёбывалась слюной. Глеб всё мне положил. Усмехался. — Глеб, что смеёшься? — Спросила его с набитым ртом.
— Смешная ты. Чего хватаешь? Никуда от тебя еда не убежит. Ешь спокойно, Аврора.
— Не могу. Я сама почему-то голодная.
Глеб сидел напротив меня и тоже ел. Потом встал и достал из холодильника графинчик с водкой, я так поняла. Графин сразу же запотел. Он налил себе стопку. Посмотрел на меня.
— Извини, дорогая, тебе не наливаю. Сама понимаешь. — Я ему кивнула. Он опрокинул стопку. Зажмурился. Я нацепила на вилку маринованные опята.
— Глеб, ротик открой. — Открыл, я ему положила туда грибы.
— Спасибо.
Наконец, насытились. Глеб выпил ещё рюмку, после чего графин убрал назад в холодильник. Смотрел на меня. Его глаза возбуждённо блестели. Я ему улыбнулась. Во мне уже опять разгоралось желание обладать своим мужчиной.
Села на диван, раздвинула ноги, показывая всю себя мужу.
— Глеб иди ко мне. — Вытянула руки ему на встречу. Он подошёл. Я постучала ладошкой рядом с собой. — Садись.
Сел.
— Аврора, ложись, давай я тебя поласкаю.
— Нет. Сам ложись. Пожалуйста. — И толкнула его ладошкой в грудь. Он лёг. Я сразу взобралась на него. Начала его целовать. Глаза, нос, губы. На губах остановилась особо. Так как Глеб не желал от моих отрываться. Он опять возбудился. Не отрываясь от его губ, приподнялась на коленках, взяла его естество и направила в себя. Моё лоно уже ждало супруга. Я опустилась на него. Мне хотелось, чтобы он заполнил меня всю. Сквозь наши соединенные уста, сквозь страстный поцелуй у меня прорвался стон наслаждения. Наконец, наши губы разъединились. Я, упираясь ладонями ему в грудь, стала совершать поступательные движения. Боже, какое наслаждение. Глеб одной рукой мял мои ягодицы, а второй грудь. Целовал её и посасывал. Дальше был какой-то ураган неистовой страсти. Муж даже стал меня притормаживать. На что я начала злится.
— Аврора ты слишком разошлась. — Прохрипел он.
— Ничего не слишком. — Стонала я. Желание было одно, добраться до самого пика наслаждения. Поэтому меня ничто не могло остановить. — Глеб, родной, не мешай мне. Ты же хотел, чтобы твоя жёнушка была распутной с тобой, развратной и похотливой. Я хорошая ученица, ты сам сказал. — Последние слова были больше похожи на вой. Да я взвыла. Меня опять начало трясти в конвульсиях. Волна наслаждения захлестывала меня. Я даже не заметила и не почувствовала, как мои ноготки, с хорошим маникюром впились в кожу груди Глеба, погружаясь в нее. Он держал меня за талию, стискивал её. Его тоже взорвало. Он прижал меня к себе. Его естество пульсировало в моём лоне в такт ударам сердца. Он вновь наполнял меня своим семенем. От этого моё наслаждение только усиливалось…
…Расслаблено лежала на Глебе. Глаза закрыты. Ничего не хотелось, особенно двигаться. Он нежно поглаживал меня по спине.
— Я люблю тебя. — Прошептала ему.
— Я тебя тоже, моё золотко.
Наши сердца постепенно успокаивались. Дыхание приходило в норму.