— А сколько немного мне дадут?
— Года полтора расстрела. Но я буду приходить к тебе на свидания. Представь, как романтично. Тебя приводят в зековской униформе, с номером на телогрейке, в платочке. Нам дают три дня. Я тебе привезу конфет, чай и кусок сала.
— Я не люблю сало.
— Ничего, на зоне полюбишь. Короче, не отвлекайся. Зато представь, какая ты будешь голодная до мужчины. Думаю, набросишься на меня, как только дверь за собой закрою.
— Ошибаешься. Сначала, Глеб, я наемся сала, потом конфет. Причём без чая. И вот только потом у нас будет бешеная любовь.
— Ты уверена, что после такого меню у нас что-то будет?
— Уверена. Причём я буду в телогрейке с нашивкой, где будет значится моя фамилия, инициалы, номер отряда. Вроде так у зеков делается?
— Почему в телогрейке?
— Ну а как? Зека все в телогрейках ходят.
— То есть в телогрейке и в косынке?
— Конечно. Без этого никак.
Потом оба смеялись.
— Аврора, знаешь, я тут за Стивом наблюдаю, так вот, у него тут любовь образовалась всей его жизни.
— Правда? И как успешно?
— Пока не совсем. Она гордо не сдаётся, как крейсер «Варяг». Но подвижки уже есть.
— Как интересно! А Стасу пора. А то он всё один и один. Да и Юленьке мама нужна. Не будет же он с дочерью о чисто женских делах разговаривать⁈
— Согласен. Народ у меня забился тут, насчёт сроков, когда крепость падёт. Все с интересом наблюдают.
— Вам делать нечего, ставки на людей делать?
— Аврора, не будь занудной.
— И всё-таки, Глеб! Стас твой друг.
— Аврора, я ставки не делаю. Я же сказал: «Народ у меня забился…» Но я не говорил, что я сам ставлю на что-то. Я и так знаю, что он одержит вверх и Алёнка выбросит белый флаг капитуляции. Я думаю, в ближайшие несколько месяцев всё произойдёт.
— Глеб, приезжай быстрее. Я очень тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю, мой белокурый ангел.
Глеб приехал спустя неделю. В тот день я приехала пораньше из центра. Мы с Ксенией разговаривали в холле. Я держала малышку. В этот момент на внутреннюю площадку заехали машины.
— Кого это там принесло? — Удивлённо спросила Ксюша. Мое сердце заколотилось, я почувствовала, что он приехал. В холл зашли Глеб и Стив.
— О, мальчики приехали! — Усмехнулась Ксюша. — Таёжники-лесовики.
Глеб со Стивом засмеялись. А у меня ноги отнялись. Смотрела на мужа. Почему он не предупредил? Глеб похудел. Щетина на лице, но она ему очень хорошо шла. У меня ком в горле встал. Хорошо Ксюша забрала дочку. Глеб смотрел на меня странными глазами, как голодный волк. У меня даже в груди замерло и стало растекаться тепло. Он подошёл ко мне. Это был мой Глеб и в тоже время какой-то другой. Может я раньше не замечала, но в чертах его лица появилась какая-то жёсткость. Но она мне почему-то понравилась. Ноги стали слабеть.
— Глебушка⁈ — Только и успела сказать ему, как она меня обнял, прижимая к себе и вдыхая запах моих волос, уткнулся в них.
— Аврора. Как я по тебе соскучился.
Я обхватила его за шею, прижималась сама к нему. Вдыхала его запах. Он пах костром, лесом. Нет не нашим подмосковным. Этот лес пах по другому. От него шёл аромат другого леса. Бескрайнего, дикого. Запах смолы, деревьев, сладковатый запах мха и прелых листьев. И, как я потом поняла, кедром, шишками. Он привёз мне целую веточку с двумя красивыми шишками на ней. Я такого никогда не видела, только на картинках. Мы стояли, обнимались. Он тёрся об меня своей небритой щекой, закрыв глаза. Я стала целовать его лицо. Гладить его щеки, лоб, глаза.