— Сколько?
Я усмехнулся: — Все свои золотые жилы, которые знаешь. Все, без исключения. Отдашь всё золото, которое успел намыть и спрятать по своим захоронкам. Всё, до последней крупинки и последнего самородка. Что так смотришь? Думаешь мы не знаем? Знаем. Твой сынок в Москве очень много нам рассказал. И я тогда решу, что с тобой делать дальше.
Сегодня утром я разговаривал с Москвой. Там быстро нашли сына егеря и очень вдумчиво с ним поговорили. Михеич смотрел на меня, злость и ненависть в его глазах ушла. В его взгляде осталась только усталость и обречённость.
— Хорошо. Но тогда ты не тронешь мою семью.
— Конечно. У нас же ведь сделка. Но запомни, дядя Фрол, сделка должна выполняться всеми сторонами в полном объёме. Любое отклонение и сделка будет аннулирована. Ты понимаешь это?
— Да.
— Вот и ладушки. А мы позаботимся о твоей семье, особенно о детях. С ними всё будет хорошо… Особенно с Алёнушкой. Я об этом позабочусь…
Глава 13
Полулежал в кровати. Точнее сидел, облокотившись спиной на спинку. Дверь в палату открылась и в проём просунулась голова Стива. На лице улыбка до ушей. На уровне его пояса в проём так же просунулась голова принцессы. Тоже улыбалась.
— Ну и чего заглядываем? Заходите. — Засмеялся я.
Стив с дочерью зашли. На его плечи был накинут халат. В руках дежурный пакет с апельсинами. Да ёлки зелёные. Достали уже с этими апельсинами. Сив взял два стула. Поставил их около моей койки, на один посадил дочь, на второй сел сам.
— Здорово, Глеб!
— Здорово, Стас. Привет, принцесса!
— Здравствуй, дядя Глеб. А я тебе рисунок на рисовала, чтобы ты быстрее выздоровел.
Девочка достала у отца из пакета сложенный в двое альбомный лист. Там акварелью был нарисован какой-то странный перец с красным лицом с тросточкой и маленькая девочка. Стояли эти двое на зелёном лугу. На верху светило жёлтое солнышко. И надпись детской рукой: «Выздоравливай, дядя Глеб. Юля!»
— Спасибо, малыш. Я обязательно помещу рисунок в рамку под стекло и на стенку.
В этот момент в палату зашла мать Стива. Он сразу уступил ей место. Мы поздоровались. Она спрашивала, как я себя чувствую? Да нормально уже. Как ещё то⁈ Голова не кружится, в глазах не двоится. В двух рёбрах трещины. Но слава богу всё обошлось. Она принесла с собой яблочный пирог. Неплохо поговорили. Стив, оказывается, по мимо апельсин притащил ещё и яблок с грушами, и мандаринки. Поэтому, пока я общался с его матерью и дочерью, съел пару мандарин, на пополам с малышкой. И грушу с ней на пополам. Иначе она есть отказывалось. А так я с ней поделился, и она оказала мне помощь в поедании вкусных фруктов. Посидев ещё, мать Стива с Юлей ушли.
Он, проводив их, вернулся.
— Стас, у тебя есть, что выпить? Ну хоть не много?
— Уверен?
— На 200 процентов.
— Ладно. — Он ещё раз выглянул из палаты, проверил идут ли врачи и вытащил из кармана плоскую фляжку с коньяком. Вот это было дело. Накатили с ним. Заели яблоком.
— А теперь давай рассказывай. — Сказал ему.
— Что конкретно хочешь услышать?
— Всё. Меня же тут берегут, твою дивизию. Сильно много не распространяются. Как я понял, Пётр Николаевич всё отдал?
— Всё, Глеб. У него забрали даже его недвижимость. Всю недвижимость и ту которая была оформлена на его детей, и прочих лиц. Даже у его любовниц забрали, вплоть чуть ли не до трусов. Все деньги забрали со счетов, в том числе и за границей.
— То, что его активы семья удачно попилила это я знаю. Даже знаю, кто отхватил больше всех — Анна. Но я не знал, что так радикально. Ничего себе.
— Это твоя мать так сделала. Вообще Дарья Дмитриевна очень жёсткая женщина оказалась. Я такого от неё не ожидал. Она же ведь никогда из тени не выходила, так ведь, Глеб?
— Так. Но то, что она была сначала в тени отца, потом в тени свёкра, это ничего не значит. Она когда-то пришла в семью своего мужа. Поняла условия, так сказать, игры в этой семье и очень хорошо в неё вписалась, стала её неотъемлемой частью.