Отец кивает. Опрометчиво можно решить, что он у меня добряк. Но среди оперирующих хирургов «мягкотелых» встретить можно нечасто. Металлический стержень необходим, иначе не выжить. Сломаешься после первой потери на операционном столе.
Уже в машине рассматриваю свой презентик. Вот она разница: один букет от дорогого сердцу человека, ценнее в разы, чем тысячи роз от чужого мужчины. Вожу пальцами по волнистым краям розовых лепестков. Они словно из сотен бабочек сотканы, такие же нежные.
- Нравится? – папа достает карточку цветочного магазина из кармана. - Сорт «Пинк Мондиаль». Попросил мне записать. Матушка твоя по – любому захочет в саду такую красоту заиметь. Ей хоть не показывай новых цветов, занялась не на шутку.
- Очень нравится, - нюхаю, зарываясь лицом поглубже. Каждый праздник он мне цветы заказывает, но это другое. Тут частичка его внимания больше – он сам выбирал.
- Тебе и не такие дарят. Мой на фоне садов твоих слишком скромный, - смотрит на меня прищурившись. А я не пойму. Никуда не выкладывала, и само собой не говорила.
- Каких садов? Нереально красивый, не обижай мне его, - прижимаю к себе цветули, на что папа посмеивается.
- Да рассказывай. Наталья уже по всем сетям пронесла. Кто такой? Количество больно лихое. Ты у меня, конечно, красавица, но столько денег на веники…
Узнаю папу, мама часто жалуется, мол, совсем он не романтичный.
- Это за спасенную жизнь, пап, - приходится вкратце обрисовать ситуацию.
- Что у вас там за врачи такие? – вздыхает. К халатности он относит строго.
Передергиваю плечами. Всяко бывает.
- Почему Кирилла не привезла? Я б познакомился.
Ой, Кирюша – Кирюша. Он меня вез в аэропорт. Чуть на рейс до Москвы не опоздала. Болтун – балагур. Остановился на трассе и ждал пока расскажу ему, откуда столько цветов. Сдались они всем.
- Последнюю надежду мне решил спугнуть?
- Ой ли. Твоему мужу, - ловит периферическим зрением мой закат глаз. – Будущему, придется и через двадцать лет быть в тонусе. Блюсти чтоб лишнего себе не позволяли поклонники. Я ещё не забыл твою юность, - наглядно за сердце хватается.
- Скажешь тоже. Школа, репетиторы по химии, курсы оказания первой медицинской помощи, русские народные танцы, игра на арфе, гончарное дело. Что я еще забыла? – ещё санитаркам в больнице, где работал отец, помогала на добровольной основе. Про это специально молчу, он точно помнит.
- А всё для чего, как ты думаешь? – вид у отца говорящий, мол, да – да, чтоб и минуты у тебя не было на погулять. – Если бог тебе дочку пошлет, поймешь меня. С парнями проще. Хотя какие они бывают глупые, - качает головой, схватившись за нее одной рукой. - Сейчас увидишь.
- Чего ты племянника моего обзываешь?
- Бедный парень. У него без шансов. Что мать, что отец, - интонация заменяет слово «пропащая».
- Зато дед, - растягиваю в улыбке губы. Большой палец левой руки вверх поднимаю.
- Лисица, - смягчается папа.
Глава 33
Глава 33
Снова и снова перечитываю сообщения, полученные от Артёма:
«Какого хрена ты себе позволяешь? С каких пор по малолеткам пошла?»
«Совсем башкой двинулась на своем желании родить»
«Алёна, возьми трубку»
«Скучаю по тебе, моя девочка»
«Злюсь на тебя и всё равно очень люблю. Давай попробуем снова? Обещаю, будет последний раз. Не могу без тебя. Подыхаю»
Несколько десятков сообщений и столько же непринятых вызовов за последние два дня. Шумова понесло. Это нормально. Быть недовольным мной - его привычное состояние. Можно только порадоваться тому, что я далеко. Потому что как не крути, в состоянии бешенства, нечистая его всегда приносит ко мне домой. И я по итогу прикрываю свою слабость словами: «так жалко его», «впущу, чтоб соседям не мешал», «ладно, пусть у меня проспится». Если есть желание, человек со множеством вещей и ситуаций может справиться, но чаще всего мы делаем, преднамеренно, себе поблажки.