— Уймись с воспитательными беседами о моральной стороне вопроса. Ты хороший специалист, неплохой друг, вот в таком статусе и оставайся. А мораль — это не ко мне, забыл? Жена мне больше на фиг не нужна, наелся. Я хочу её в любовницы.
— Не получится у вас ничего.
— Посмотрим, — всё-таки верю в успешность своего мероприятия.
— Разные вы.
— Поживём, увидим. А это и к лучшему, что он на неё доверку сделал, есть повод съездить снова. Правда, мы в прошлый раз поговорили не очень хорошо, но месяц прошёл, может, остыла, — улыбаюсь другу, но на душе тоска. Безумно хочу её увидеть.
Но как в этом признаться ему? Как сказать вслух, что не могу выкинуть из головы какую-то девчонку, которая, по всем разумным меркам, не должна занимать мои мысли? Это же смешно. Постыдно.
Я ведь не мальчишка, чтобы страдать от навязчивых фантазий.
Но всё равно сажусь в машину, завожу двигатель и еду по её адресу, даже не зная, что скажу, когда она откроет дверь.
Припарковываюсь возле её дома, несмелым шагом поднимаюсь к ней по ступенькам, не дожидаясь лифта, но услышав между этажами, недалеко, где живёт Наташа, застываю.
Быстрым шагом иду в сторону голосов и плача девушки. А то, что это плачет девушка — нет сомнения ни на минуту.
Замечаю картину, на которую в это мгновение даже не знаю, как реагировать.
Отец Наташи держит её за волосы, трясёт, орёт что-то прямо в лицо, она пытается вырваться, но он сильнее.
У меня в голове полное непонимание ситуации, ведь в моей семье никогда не поднимали руку на женщин.
Мама, бабушка, сестра — все они были под защитой мужчин.
Отец с детства вбил в меня простую истину: «Женщины — это святое. Их берегут. Их холят. Их лелеют». Я и к жене также относился всегда. Обижать их — табу!
Шок — пожалуй, единственное, что я испытываю в это мгновение.
Это же та самая девчонка, которая не выходит у меня из головы. Та, что смотрела на меня то со злостью, то со страхом, то с тем самым скрытым желанием, которое сводило меня с ума.
А сейчас этот ублюдок трясёт её, как тряпку она плачет.
— Не слышу! — мужской голос.
— Усекла, — да, её.
— Неблагодарная дрянь! Отец в беде, а она разгуливает с молокососами по свиданиям!
— Эй, урод, руки убрал, — мне хотелось матом, но я не решился. Надо же, застеснялся…
Её отец быстро расслабляет хватку и убирает руку от её волос.
Наташка ревёт, размазывая тушь по лицу.
— Ты что, тварь, делаешь! — практически набрасываюсь на него и хватаю за грудки.
Он практически приседает, ожидая удара от меня, но я вовремя останавливаюсь. При Наташе не решился, он её отец.
Может потом не простить этого мне.
— Ты дочь свою, что ли, бьёшь? Урою!
— Она заслужила!
— Ты охренел? Что значит — заслужила? — Наташа не производит впечатление той, кто заслуживает мужского кулака.