Я кивала, поддакивала, но мысли мои были далеко. Они были о другом человеке.
О том, кто не давал мне ложных обещаний, не обманывал меня, а сказал открыто, что я нравлюсь ему, и что он хочет меня.
Семён — этот, чего я мечтала увидеть в мужчине: не лезет с пошлыми намёками, не пытается меня тащить в постель на первом свидании, не смотрит на меня как на кусок мяса, пуская слюни похоти.
Напротив, смотрит влюблённо, трепетно, ждёт, когда я сама разрешу ему хотя бы прикоснуться.
Я пыталась убедить себя, что такие отношения — правильные, безопасные, и мне так лучше. Но ложь самой себе — это самое страшное, что только может быть.
Именно поэтому, несмотря на все недостатки Владислава, несмотря на его наглость, самоуверенность и бесцеремонность, я всё равно продолжаю думать о нём.
А ещё о том, как он, даже не спросив разрешения поцеловал меня так, что подкосились ноги.
— Давай я закажу тебе десерт? Я знаю, как ты любишь сладкое. Можно я буду звать тебя моя сладкая девочка?
Не ожидая такого вопроса, давлюсь кофе.
— Нет, — категорично мотаю головой, — лучше зови меня по имени.
— Ты изменилась, Наташа. Мне казалось, что я нравлюсь тебе?
— В какой-то момент и мне так казалось. Но поняла, не готова на что-то большее, — говорю честно.
— Почему? Вроде ничем не обидел. Что изменилось?
А я как раз думаю постоянно о том, кто обидел… Вот такой вот парадокс…
— Сама не знаю, если честно, — вру, естественно, знаю! Но ему не скажу. — Ты привлекательный парень, но что-то произошло. Не с тобой! Со мной! Не спрашивай, что, я всё равно не отвечу.
— Ты говоришь загадками, не понимаю.
— Знаешь, если честно, я сама себя уже не понимаю.
Семён провожает меня домой, галантно открываю дверь подъезда, и пропускает внутрь.
— Не провожай меня дальше, я сама, — хочу избавиться от его присутствия.
— Хорошо, — прикасается к моим губам.
Я соглашаюсь. Позволяю ему приблизиться, прикоснуться. Но цель у меня только одна: понять, почувствовать, сравнить.
Его губы касаются моих — осторожно, почти робко. Он не давит, не торопится, будто боится спугнуть. И в этом весь он — правильный, предсказуемый, удобный. Но… Всё не то…
Я закрываю глаза и притворяюсь, что растворяюсь в этом поцелуе, но внутри — сопротивление, почти физическое отторжение.
Мышцы напряжены, дыхание не сбивается, сердце не прыгает бешено в груди. Я просто жду, когда это закончится.
Но главное в этот момент, что в голове — он, Влад.
Его губы, такие жёсткие, настойчивые, который не оставляют выбора, кроме как подчиниться. Его поцелуи — где не про разрешение, а про уверенность и настойчивость.
И снова я вспоминаю, как они сносили голову, лишали рассудка, заставляли забыть обо всём. От одного прикосновения его губ во мне вспыхивал огонь, и я хотела больше. Жаждала. Только признаться себе в тот момент, когда он был рядом, не решалась. Слишком боялась повторения разочарования.
Но ведь от этого не застрахован никто, правда?
Когда Семён целует меня, я понимаю: ничего меня ни в нём, ни в его поцелуе не трогает. Одна сплошная пустота и безразличие.
Даже странно, что он от меня этого не почувствовал.